Я вот че думаю: лошадей жалко! В деревне были – я тоже каталась. И хлеб ей дала. А она не ест. Устала. И морда кислая. Как у Тоськи обычно. Да и у Зоськи-Моськи – как правило...
И вот мы стали вчера праздник делать. Почему-то – картошкой. Папка нам так сказал: «Картошкой с селедкой отметим! Почтим! В воспомян!»
Кто такой Ввоспомян? Армянин, что ли, какой-то? Или французишко? Я не поняла. Спросила Леську. А та: «В воспомян – это потому, что твоего прапрадедушку на фронте убили! И наших двух – тоже...»
Так бы сразу и сказали! Про дедушку Лёху мне папка сто раз говорил. Его те злые убили. Тоже винтом, я думаю. Так им и надо, что потом и их – бум по лбу! Я – за справедливый конец! А то!..
Только я не знала, что тот мой дедулечка армянчиком был. Или французом? Ой! Забыла спросить. Надо записать. Потом Леську спрошу. Она ко мне часто добрая. Когда не злая. Но на меня она редко злая. Почти совсем – нет. Она только Моську не любит. Та ей мужа обещала приворо... Блин!.. При-во-ро-ждить... Ждить? Нет... Приворожить?! О! Ага! Похоже стало!.. Привести силОм, короче!.. И не вышло!.. Потому что Моська – вредная. Не любит Леську. И потому еще, думаю, что плохо училась ведьмой быть. Хотя по шмоткам не скажешь. Как гляну – сразу вижу: ведьма! С детства! Все люди – как люди. Даже моя родня! А она – вечно в рваных джинсах и в майках мохрастых – так с нее всё и торчит! И патлы – как у ведьмаки. Дыбом! И в пупке – кольцо! Боится, что украдут, наверно. С собой носит! Мульет, наверно. Такая, знаете, штука, чтобы колдовать. Пад-люка!..
Ну так про праздник я...
А потом папка водку пил. И Жанка – пила. А нам не дала. Сказала: «Вам, дурам, еще детей рожать скоро! Неча травиться! Пошли прочь – по комнатам!» А сама – пьяная! Типа – родила уже, можно бухать, значит...
Я вот че не понимаю. Чей-то она думает, что нам скоро – рожать? Мне Леська подробно объясняла – ну, про детей. В школе тоже вроде че-то объясняли. Но там я не поняла. А Леська – она умная! Она карандашиком нарисовала. Кружочек там, палочку тоже. И малявиков таких – типа головастики. Хитрые, блин, заразы! Плавать умеют! И против них костюмы есть. Люди сочинили. Из резинки. Но ее жевать – глупо. Невкусная совсем... Леська мне купила. Мы их с Васькой «для космонавта» зовем. Ну, типа, на воздух из них не выйдешь! Шкафандры они! Там эти хитрые, как белье в шкафах, – ти-и-ихо сидят. И дохнут. Я так думаю – от тоски и обиды. Типа, что плавать негде!
Короче, все мы – три сестры и я одна, про шкафандры мы – в теме. А Леська твердо сказала: «Кто в теме – тот не родит!» И потому выходит, Жанка на праздник была – дура пьяная. Или она не знала, что мы – в теме. Я не помню.
А... Да!.. Не знала вроде!.. Мне ж Леська давно в мозг втыкала: «Про космос мамке – молчок!» Я с того дня даже про дядю Гагарина вслух не говорю. Вдруг догадается! Жанка – она хитрая! И умная тоже. Когда трезвая особо...
А Гагарин – это не утка, как я сначала думала. Когда совсем мелкая была. Это – герой! Космонавт! Летун!.. Он с самолета упал – и убился. Мне его жалко. Зачем было после ракеты на самолете кататься?! Тупо как-то. Ракета – она така-а-ая, краси-и-ивая! Как банан! А самолет – просто как птичка. Простой он...
Я че хочу сказать... Умру я без принца... У меня от картошки вчерашней еще и живот дуется. Обиделся типа. Мы ж обычно мюсли едим. Или суши. Хотя они не очень сухие, если честно. А папка их еще и в джин любит макать...
В общем, идите, люди! Я плакать буду! А при вас – неудобно...
Углядите если вдруг где моего качка, скажите подлой морде: «Умрет с горя Олька! Потому как тебя больше нет».
Как узнать? А узнать его просто! Он – как гантеля. Если ее на один конец поставить. И ноги – как у того, который на лошади был. Иногда. И кулаки такие – у-у-у!.. Но вы не бойтесь! Он добрый. Я сердцем чую.
А главное: мордасик – красным кирпичиком! И чубчик – серенький... Ох!.. Как у козлика, который жил-был... Люблю эту сказку. До слез. Жалко козлика...
А еще вы его понюхайте! Он сигарками пахнет. Вкусными. Как цветочек с помойки. Немного – цветочком, а немного – нет...