Виконт, предвидевший, что раньше или позже этот вопрос будет задан, выставил вперед руки, словно защищаясь от удара, и шутливо простонал:
– Пощадите, сэр! Я не посмел!..
Его отец невольно рассмеялся, но сразу же овладел собой и ворчливым тоном произнес:
– Приятно убедиться, что, при всех твоих недостатках, ты по крайней мере честен! Я полагаю, ты не решился привезти ее сюда, боясь, что я забуду о здравом смысле и достоинстве и вышвырну вас обоих из дому? Премного обязан, Десфорд!
– Отец, к чему так немилосердно нападать на меня? – примирительно проговорил виконт. – Ничего подобного я не думал – я просто считал, что вы рассвирепеете, если я появлюсь с дочерью Уилфреда Стина. Если я ошибся – мне остается только просить прощения за свое прискорбное заблуждение, но… разве я ошибся, сэр?
Граф несколько секунд сверлил его взглядом в напряженном молчании и наконец сердито проворчал:
– Нет, будь ты проклят!
– Видимо, честность, – со смехом сказал Десфорд, – наша фамильная добродетель, сэр!
– Лицемер! – проворчал его светлость, как обычно, скрывая свое одобрение. – Меня не проведешь грубой лестью!
Но, немного поразмыслив, граф уже мягче произнес – Ну, довольно об этом! Скажу тебе одно: если почувствуешь, что сыт по горло этой историей, обращайся ко мне! Я могу быть не в духе или нездоров, но не такой уж я дьявол!
– Вы значительно лучше, сэр! – сказал Десфорд с улыбкой. – Обещаю вам, что непременно обращусь – если буду сыт по горло…
Его светлость, заметно успокоившись, благосклонно кивнул и переменил тему:
– Подумать только, что старый Неттлкумб под конец жизни угодил в мышеловку! Так ты говоришь, он женился на экономке?
Когда через полчаса леди Рокстон вошла в библиотеку, отец и сын весело болтали, как лучшие друзья. Конечно, первым донесшимся до нее звуком был громкий смех Десфорда, слушавшего красочные воспоминания его светлости о посещении Хэрроугейта. Она не была удивлена, поскольку всегда верила, что Десфорд сумеет поладить с отцом и что милорд обожает своего старшего сына, хоть ни за что в этом не сознается.
При ее появлении милорд воскликнул:
– А, вот и вы, миледи! Подтвердите, дорогая, что я форменным образом отравился этой вонючей водой в Хэрроугейте!
– Ну, вас действительно ужасно тошнило, – сказала она. – Но вы выпили слишком мало; возможно, вода принесла бы какую-то пользу, если б вам удалось преодолеть свое отвращение.
Миледи нежно обняла Десфорда, который при появлении матери вскочил и заключил ее в крепкое, медвежье объятие. Она поцеловала сына и ущипнула за подбородок, любуясь его красивым лицом.
– Насколько я слышала, ты записался в странствующие рыцари? Чего еще от тебя ждать, дорогой?
Десфорд рассмеялся, а милорд строго потребовал оставить мальчика в покое.
– Я уже сказал все, что считал необходимым, любовь моя, так что довольно говорить об этой истории! Никто на свете, – добавил он с полным убеждением, – не может назвать меня занудным типом!
– Конечно, мой дорогой, – серьезно согласилась миледи, но в ее глазах плясали смешинки, как у Десфорда.
Она подошла к креслу, опираясь на руку сына, легонько похлопала его по плечу со словами:
– Я чудесно поболтала с Хеттой, Эшли. Насколько я поняла, твоя протеже – милая и воспитанная девушка. Честно говоря, меня это удивило. Возможно, ее мать не была такой безнравственной женщиной, как многие считают, зная историю ее замужества, – зато Уилфред Стин начисто лишен всякой нравственности. Мне кажется, леди Силвердейл к ней очень привязалась и собирается предложить ей остаться в Инглхерсте, хотя Хетта считает, что это не выход.
– Я знаю, мама, и полностью с нею согласен.
– Очень жаль, – спокойно сказала она. – Конечно, Хетта права. Так что вы намерены делать с бедной девочкой?
Десфорд изложил свой план, и миледи одобрила его, заметив, что, если будущим нанимателям Черри потребуется рекомендация, она даст ее. Переменив тему, милорд поинтересовался, как ей нравится история со старым Неттлкумбом, на старости лет пойманным на крючок собственной экономкой, и по его просьбе Десфорд еще раз описал свои приключения в Хэрроугейте.
Ничто не омрачало гармонию этого семейного вечера, и, когда милорд из своей спальни окликнул Десфорда, пожелав спокойной ночи, он чувствовал себя почти счастливым, отчасти – убедившись, что его наследник не собирается жениться на дочери отъявленной шельмы Стина, отчасти – выиграв два роббера из трех за вечер.
На следующий день перед возвращением в Лондон, когда лорд Рокстон удалился со своим бейлифом, Десфорду и его матери удалось поговорить наедине. Миледи пригласила Десфорда полюбоваться некоторыми новшествами, устроенными ею в розарии, и там, неспешно прогуливаясь по аллее, Десфорд, иронически подняв бровь, поинтересовался, должен ли он благодарить свою матушку за то, что его ожидал дома такой благосклонный прием.
– Нет, нет, Эшли, я и слова не говорила в твою защиту, – заверила его леди Рокстон. – Правда, я сказала, что ни одному слову не верю и никогда в жизни не была так потрясена!
– Вы отлично разыграли свои карты! – одобрительно заметил любящий сын. – Но я должен извиниться перед вами!
Она улыбнулась и покачала головой:
– Ты всегда можешь рассчитывать на прощение своего отца, как бы он ни бушевал. Хотя, возможно, тебе бы не удалось отделаться так легко, если б я вздумала заступаться за тебя, – ты же знаешь, как он свирепеет от возражений, а ведь он и без того был очень зол! Трудно его винить: слухи, что его старший сын вступил в близкие отношения с девушкой из этой ужасной семьи, его просто потрясли.
Он поморщился:
– Конечно, я знал, что он взовьется до потолка, если узнает, что я помог девочке удрать, потому я и надеялся, что он никогда об этом не услышит. Как вы думаете, почему я отвез ее к Хетте, а не сюда? Я не сомневался, что вы отнесетесь к ней сочувственно, клянусь вам! Но в нем я сомневался! Вспомните, я ведь уже угодил к тому времени в черный список! Когда я был в Вулвершеме последний раз, он сказал, что не желает меня видеть, а в тот день, когда я с Черри приехал в Инглхерст и встретил Саймона, он сказал, что настроение у отца не стало лучше!
– Увы, бедный Саймон! – вздохнула миледи. – Мне было так его жаль, а он проявил столько терпения! Но мне жаль и вашего отца, потому что всякий раз, когда он разозлится и наговорит всем вам ужасных вещей, которых совсем не думает, он потом такой печальный и так жалеет, что не смог сдержаться. Он, конечно, не признает этого никогда, но, если ты, мой дорогой, способен поверить, что он не хочет тебя видеть, – ты еще глупей, чем он имел неосторожность заявить! Поэтому не думай никогда, что он тебя не любит!
Виконт расхохотался:
– Доказательство убедительное, мама!
– Ну конечно! Ты ведь его знаешь, Эшли! Он считает позорной слабостью проявлять свою любовь к детям. Так неудачно вышло, что вы с Саймоном решили заехать к нам в это время. Он был ужасно нездоров, знаешь ли, не только из-за подагры, но и потому, что новое лекарство совершенно ему не подходит. Нужно признаться, оно замечательно помогало от подагры, но действовало на него угнетающе, так что я была счастлива, когда наш добрый доктор заменил его щавельным отваром, который нравится твоему отцу гораздо больше. – Она улыбнулась и продолжила: – Но встретиться с тобой и помириться – это для него важнее всякого лекарства.
Десфорд лукаво взглянул на нее:
– Это намек на то, что мне следует почаще бывать в Вулвершеме, мэм? Я очень доволен своим отцом – немногим посчастливилось иметь лучшего! – но жить с ним вместе я не способен.
– Не думаю, чтобы и ему это понравилось, – ответила миледи. – Вы бы постоянно ссорились, потому что оба страшно упрямы! Достаточно, если ты будешь навещать нас от случая к случаю, и, пока ты не дашь ему повода заподозрить тебя в намерении опрометчиво жениться, он будет страшно доволен тобой!