Мы наелись до отвала, а потом снова пили. Так продолжалось до тех пор, пока не начали слипаться глаза. Мадонна и Ай Дик расположились во второй спальне. Поскольку там были кровать и кондиционер, мы с Тиан-Тианом на всякий случай ничего в ней не меняли – вдруг поссоримся и решим спать в разных комнатах. Правда, пока такого еще не случалось.
Было, должно быть, около двух или трех часов. Что-то тихое и мягкое прокралось внутрь спальни в черноте ночи. Я ясно и отчетливо увидела его – лунный свет, тонкой струйкой просочившийся в комнату сквозь щели неплотно закрытых жалюзи. Почти полчаса я лежала, пристально вглядываясь в эту серебристую нить. Она была слабой и холодной, словно притаившаяся в расщелине маленькая сонная змейка. Я выпростала ногу из-под одеяла, по-балетному вытянула пальцы, пытаясь попасть ими в серебристую лунную струю. До меня доносилось слабое, едва различимое дыхание мирно спящего рядом мужчины и приглушенные стоны двух любовников, в пылу страсти безжалостно истязавших матрас в комнате для гостей.
Меня оглушало биение собственного сердца, пульсация крови в жилах, чувственный и удовлетворенный рык североевропейского самца в соседней комнате и тиканье электрических часов. Кончики пальцев, легко касаясь, прошлись по набухшему пульсирующему холмику между бедер, и все тело мгновенно свело горячей судорогой оргазма. Обессиленные пальцы в изнеможении вынырнули из этой содрогающейся плоти и скользнули в рот. На языке остался солоновато-горький привкус, привкус моей подлинной женской сущности.
Лежавший на простыне луч лунного света исчез, и маленькая змейка бесследно растворилась в ночной дымке.
7 Один день нашей жизни
Пальто нашел и шляпу нахлобучил,
И на ходу в автобус сиганул.
Мой путь наверх лежит сквозь дым летучий,
Но кто-то говорит, и я заснул [37].
The Beatles
Обнаженные деревья купались в солнечном свете. Мы весь день не выходили из дома, лишь пару раз выглянули на улицу. Стоявшая в ванной комнате стиральная машина была битком набита несвежими носками и грязными рубашками. Тиан-Тиан не соглашался нанять уборщицу или приходящую горничную, которая могла бы хоть изредка наводить здесь порядок. Он не желал допускать посторонних в свое жизненное пространство, позволять чужому человеку прикасаться к его нижнему белью, пепельницам или домашним тапочкам. А мы сами почти ничего не делали по дому и постепенно совсем обленились. В идеале мы, наверное, вполне обошлись бы и без трехразового питания.
– Все что нужно человеку – это потреблять 2790 килокалорий в сутки, 1,214 МЕ витамина А и 1,094 миллиграмма кальция, – рассуждал Тиан-Тиан, размахивая передо мной несколькими флакончиками с зелеными, белыми и желтыми таблетками.
Он был убежден, что эти таблетки содержат все необходимые нашему организму витамины и питательные вещества.
– Чтобы они казались вкуснее, можно растворять их во фруктовом соке, йогурте или еще в чем-нибудь и выпивать в таком виде, – вполне серьезно говорил он.
Я безоговорочно верила каждому его слову, но, на мой взгляд, с таким питанием недалеко до невроза и депрессии. Лучше уж каждый день заказывать еду на дом в «Крошке из Сычуаня».
Тиан-Тиан постоянно понукал меня, как заправский надсмотрщик, заставляя писать. И пока я работала, сам сидел в соседней комнате и занимался живописью: акриловыми красками расписывал купленное в супермаркете нижнее белье от И Эршуана, изображая на ткани маленьких леопардов, искаженные людские лица и аквариумы с золотыми рыбками. После еды мы устраивали друг для друга персональную выставку своих произведений. Я читала ему отрывки из романа. Он до колик смеялся над той сценой, которую я позже вымарала – над разговором пациентки и ее психоаналитика.
– Муж мне отвратителен. Он настоящая свинья.
– В постели или вне ее?
- Безмозглый болван. Только и умеет, что трахаться. Не пропускает ни одной юбки. Будь его воля, даже козу бы трахнул. Скоро мое терпение лопнет, и я его кастрирую, как Лорена Боббитт [38], которую судили в Вирджинии семь лет тому назад.
– Вы что, всерьез подумываете об этом?
– Господи, почему все мужики убеждены в своей правоте? За кого вы нас, женщин, держите? За пустых безвольных кукол? Похоже, даже психоаналитику не под силу решить мои проблемы. Зря трачу деньги на тупого придурка!
– Что вы имеете в виду?
– Где ваше профессиональное чутье, вы должны уметь заглянуть человеку в душу! Невыносимо, когда тобой все время манипулируют!
– Если вы мне не доверяете, можете уйти! И, пожалуйста, не забудьте закрыть за собой дверь!
– Ну, все, с меня хватит! Все вы свиньи! – и с этим воплем она выбежала из кабинета.
– Это так вульгарно, похоже на фарс, – хихикнул Тиан-Тиан, – но смешно.
Я померила одну из белых футболок, на которой Тиан-Тиан карикатурно нарисовал уморительную кошачью мордочку. Выглядело классно. На остальном белье красовались изображения луны, губ, глаз, солнца и женских лиц. На софе высилась целая груда из нескольких дюжин вручную расписанных вещей.
– Мы могли бы куда-нибудь пристроить это на продажу, – сказала я.
– Думаешь, людям понравится?
– Давай попробуем. Попытка не пытка. Если не получится, раздарим друзьям как сувениры.
Боясь конфуза, Тиан-Тиан стеснялся выходить со своим товаром на городские улицы. Поэтому мы присмотрели тихое место в расположенном неподалеку студенческом городке Восточнокитайского университета. Здесь было очень мило, свежо, зелено и чистенько. Казалось, что вы отрезаны от окружающего мира.
Конечно, это было заблуждение: даже в башне из слоновой кости найдется распахнутое окно, из которого видна жизнь.
Мы решили расположиться неподалеку от спортивной площадки, там, где вдоль аллеи выстроились лавочки, торгующие всякой мелочью. Было обеденное время, студенты проходили мимо, неся пустые подносы в кафетерий. Они с любопытством поглядывали на нас, некоторые приседали и рассматривали наш товар, интересовались ценами. Роль продавца взяла на себя я. Тиан-Тиан все время молча стоял рядом.
– Футболки по шестьдесят юаней [39], а нижнее белье по сорок.
– Дорого, – качали они головой и безжалостно проходили мимо.
Я не уступала, потому что запрашивать слишком низкую цену значило принизить художественные способности Тиан-Тиана, проявить неуважение к его творчеству. Небо потемнело, студенты ехали на велосипедах на вечерние занятия, а на спортивной площадке не осталось ни души.
– Я просто умираю с голода, – тихо сказал Тиан-Тиан. – Давай закончим и пойдем домой!
– Постой-ка, – я вынула из кармана плитку шоколада, протянула ему, а сама закурила. – Подождем еще минут десять.
Как раз в этот момент к нам приблизилась пара – темнокожий молодой мужчина обнимал за талию белую девушку в очках.
– Привет, – обратилась я к ним по-английски. – Белье с ручной росписью по цене распродажи.
Когда рядом был такой робкий человек, как Тиан-Тиан, мне поневоле приходилось действовать напористо и решительно. А ведь в детстве я была настолько не уверена в себе, что, даже придя в булочную за хлебом для матери, страшно нервничала, сжимая деньги в потном кулачке.
– Вы это сами расписывали? – поинтересовалась девушка, с улыбкой рассматривая наш товар. – Очень недурно.
У нее был приятный мелодичный голос, умные и выразительные глаза.
– Это рисовал мой приятель, – сказала я, гордо указывая на Тиан-Тиана.
– Очень хорошая работа. Похоже на Модильяни или на Матисса, – похвалила девушка.
Тиан-Тиан светился от счастья.
– Спасибо, – сказал он, и прошептал мне на ухо: – Сделай им скидку. Эта женщина такая милая.
[37] Перевод Игоря Минакова
[38]