– Коко, твой сборник рассказов… – голос Чжуши вывел меня из транса.
– Что? – рассеянно спросила я, увидев обращенную ко мне улыбку Евы.
– Мне очень интересно, – сказала та по-английски, – как вы думаете, еще можно где-то купить экземпляр?
– Боюсь, что уже нет. У меня есть один, но, к сожалению, на китайском, – ответила я.
– О, спасибо. Я как раз собираюсь учить китайский. Меня очень интересует китайская культура. А Шанхай – один из самых загадочных городов, где я когда-либо бывала. – У нее было светло-розовое соблазнительное личико белой женщины. – Если вы свободны в выходные на следующей неделе, приходите к нам на ужин, – пригласила она.
Я постаралась скрыть волнение и посмотрела на Чжушу. Это что, ловушка, замаскированная под банкет?
– Джуди тоже придет, и еще будет кое-кто из наших немецких друзей. Я работаю в Департаменте по защите окружающей среды при правительстве, у нас не бывает продолжительных отпусков. Немцы так озабочены вопросами экологии, что относятся к ним чересчур рьяно, – заметила она с улыбкой. – У нас в стране никто не ездит на трехколесных автомобилях с сильным выхлопом и не развешивает белье над тротуарами.
– О! – воскликнула я, ехидно подумав, что Германия, похоже, напоминает рай больше, чем любая другая страна на земле. – О'кей, я приду, – возможно, Ева и не блещет умом, но должно быть, щедрая и добродушная.
Би-Би начал кричать:
– Папа, папа!
Я обернулась и увидела, как Марк торжествующе поднял кулак вверх и подпрыгнул в воздух – он только что забил гол. Издалека он послал нам поцелуй. Мы с Евой переглянулись и расхохотались.
Когда мы пошли в здание школы в поисках туалета, Чжуша поинтересовалась, нахожу ли я Еву красивой.
– Пожалуй, что только усиливает мой пессимизм относительно брака.
– Неужели? Со стороны похоже, что Марк ее очень любит.
– По утверждению семейных консультантов, именно любовь и не дает никакой гарантии продолжительной верности.
На стене в туалетной комнате нам бросилась в глаза занятная карикатура. На ней была изображена полоска зеленого леса, а поверх нее огромный вопросительный знак и надпись: «Кто из обитателей Земли страшнее всех?» Мы с Чжушей, не сговариваясь, в одно слово выпалили:
– Человек.
В перерыве между таймами все пили безалкогольные напитки и рассказывали анекдоты. У меня появилась возможность перекинуться парой фраз с Марком.
– У тебя премилая семья.
– Да, – согласился он безразличным тоном.
– Ты любишь жену? – спросила я тихо. Я не собиралась ходить вокруг да около, а внезапный откровенный вопрос мог прояснить ситуацию. Я смотрела на Марка немного враждебно.
– А ты что, собираешься ревновать? – резко произнес он.
– И не подумаю. Я же не идиотка.
– Конечно, я ее люблю, – сказал он, пожав плечами. Он заметил знакомого, поздоровался с ним и снова посмотрел на меня с улыбкой: – Ты прекрасная и соблазнительная женщина, поющая в ночи, как сирена Рейна из немецкого эпоса. По легенде, она сидела на скале у реки и завлекала моряков в самое глубокое и опасное место, маня к неминуемой гибели.
– Ну, это не слишком-то справедливо. Если быть честным до конца, то это ты меня соблазнил.
Подошла Ева, обняла мужа за плечи, наклонилась и поцеловала его.
– О чем вы тут беседуете? – поинтересовалась она, растерянно улыбаясь.
– О, Коко рассказывает о своем новом рассказе, над которым работает, – невозмутимо ответил Марк.
Ай Дик зашел за Чжушей перед самым концом матча. Он был одет достаточно просто, и в то же время изысканно и модно, волосы приглажены гелем, и только челка слегка нависала надо лбом. Левая щека у него была рассечена странным шрамом, словно по лицу совсем недавно полоснули чем-то острым. Он вежливо поболтал со мной немного, и у него хватило ума не задавать никаких вопросов по поводу того, как продвигается работа над романом. Я уже была сыта по горло тем, что кого ни встречу, все допытываются именно об этом. Это начинало действовать на нервы.
– Что у тебя с лицом? – полюбопытствовала я, указывая на шрам.
– Да так, небольшая разборка, – ответил он просто. У меня даже челюсть отвисла от удивления. Кто же мог так обозлиться на него? Я вопросительно взглянула на Чжушу, но она сделала едва заметный жест, показывая, что все в прошлом и не стоит об этом говорить.
И тут меня осенило. Неужели эта психопатка Мадонна? Она все бубнила, не переставая, что ни за что не смирится с их разрывом. Неужели она зашла так далеко, что решилась преподать своему «бывшему» урок? Если так, то у нее точно природная склонность к насилию!
Но как раз в то время Мадонны не было в Шанхае. Она взяла кредитную карточку и отправилась за покупками в Гонконг, собираясь пробыть там некоторое время. Несколько дней назад она позвонила среди ночи и понесла какую-то мистическую чушь о своем посещении буддистского храма Вонг Тай [76], знаменитого на весь Гонконг. Там ей будто бы предсказали, что ее ожидает полоса неудач, что все складывается не в ее пользу и что ей пора отправляться в путешествие на Юг или на Восток. Что ж, по крайней мере, поехав в Гонконг, Мадонна выбрала верное направление.
Чжуша и Ай Дик собирались в хозяйственный магазин за краской. Ай Дик помогал отделывать квартиру, которую она купила недалеко от садов Жуйсинь. Им хотелось выкрасить стены в изысканный цвет, и они выбрали краску под красное дерево. Такую делают только во Франции, и ее гладкая, насыщенная текстура напоминает о неповторимом духе художественных и литературных салонов тридцатых годов, свойственном только берегам богемной реки. Ее было трудно достать, но, по слухам, в одном из магазинов Пудуна она была. Они уехали вместе еще до окончания матча. Я осталась до конца игры. Команда Марка победила.
Марк с мокрыми волосами вышел из раздевалки. Мы с Евой в это время обсуждали сходство и различия феминизма на Востоке и на Западе. Она полагала, что на Западе женщины, осознавшие свои права, смогли добиться уважения со стороны мужчин.
– Неужели? – съязвила я.
Наш разговор закончился с появлением Марка, которого Ева поцеловала.
– Пройдемся по магазинам, – предложила она.
В универмаге «Яохань» в районе Пудун Ева направилась в сувенирный отдел, к прилавку с керамикой и изделиями из шелка, а мы с Марком остались сидеть в углу кафе, расположенного на первом этаже, попивая кофе и развлекая Би-Би.
– Ты действительно ее любишь? Впрочем, извини, бестактный вопрос. Это не мое дело. – Я вертела в руках сахарный кубик, разглядывая колонну с декоративной графической росписью на бежевом фоне. Колонны загораживали от нас толпы покупателей, входящих в магазин и выходящих из него.
– Она добрая, – сказал Марк, держа ручонку сына в своей. Правда, это не было ответом на мой вопрос.
– Да уж, похоже, что все вокруг необычайно добры, включая тебя и меня, – заметила я с едва скрытой иронией. Овладевшее мной чувство зависти несколько не соответствовало тем неписаным правилам, которые нам обоим следовало соблюдать для сохранения существующего равновесия. В наших отношениях не было места зависти и сентиментальности. На этот счет есть очень хорошая пословица: «Если решился, действуй, невзирая на последствия».
– О чем задумалась? – спросил он.
– О том, что я вытворяю со своей жизнью. И еще… о том, сможешь ли ты причинить мне боль. Как думаешь, такое может случиться?
Он промолчал, и мне вдруг стало невыразимо грустно.
– Поцелуй меня, – тихо попросила я, придвинувшись к столу. Он замешкался, потом наклонился и поцеловал меня в губы теплым, влажным поцелуем.
И в то самое мгновение, когда мы отодвинулись друг от друга, из-за колонны появилась Ева, довольно улыбающаяся и нагруженная пакетами. На лице у Марка моментально сменилось выражение. Он взял у жены покупки и начал по-немецки рассказывать ей какой-то анекдот (я додумала, что это был анекдот или шутка, потому что она засмеялась). Я слушала воркование этой счастливой супружеской четы с безразличием постороннего наблюдателя, а затем простилась с ними.
[76]