Джейсон сел на жесткую лавку и вытянул ноги. До утра было далеко, он облокотился о холодную стену и скрестил руки на груди. Хмель выветрился еще на улице, когда он вылезал из машины, остановленной патрулем. Смысла переживать теперь из-за задержания Джейсон не видел, ведь изменить что-либо было не в его силах, поэтому он закрыл глаза, решив немного вздремнуть. Но уснуть ему не удалось. Услышав гул мужских голосов, в который вплеталась тонкоголосая девчачья ругань, он приоткрыл один глаз. Представшая перед ним картина вызвала у него крайнюю степень изумления.
В соседнюю клетушку дежурный полицейский ввел девочку лет двенадцати-тринадцати, маленькую и взъерошенную. Она возмущенно вырывала руки, пытаясь гордо и независимо прошествовать мимо. Джейсон присмотрелся внимательнее: приведенная полицейскими девочка, несмотря на потертую одежду, была совсем не похожа на уличного беспризорника, которого можно представить в подобной обстановке.
Шапка белокурых ухоженных волос обрамляла худенькое личико. Девочка вошла в камеру королевой, окинув ее царственным взглядом огромных глазищ, выделяющихся на бледном лице. В ее мальчишеских повадках, в том, как она стояла перед полицейским, засунув руки в задние карманы брюк и выпятив вперед уже наметившуюся грудь, сквозил открытый вызов.
Джейсон с любопытством наблюдал за происходящим сквозь прикрытые ресницы и, забыв о своем намерении поспать, внимательно прислушивался к разговору.
Полицейский требовал от девочки назвать себя, угрожая запереть ее за решеткой на всю ночь. Та упрямо сжимала губы, гордо вскидывала подбородок и упорно молчала.
Полицейскому наконец надоело такое бесполезное занятие, и он ушел. Девочка вздохнула и сразу сникла, моментально потеряв весь свой воинственный вид. Теперь она сидела нахохлившимся воробьем на жесткой скамье и казалась еще меньше.
— Попадет теперь от родителей? — участливо спросил Джейсон, не удержавшись.
Девочка подняла голову, и он увидел, что глаза у нее были особого, невероятного сине-фиолетового цвета, глубокие, пронзительные и в то же время отчаянно доверчивые. Из таких вот девчонок вырастают потрясающие женщины, разбивающие мужские сердца, подумал он. Девочка пристально посмотрела на него своими невозможными глазищами и, тяжело вздохнув, грустно кивнула:
— Попадет.
На вопрос как ее зовут, она, выпятив нижнюю губу, назвалась Мэри Смит. Джейсон усмехнулся, сказав, что ни в жизнь не поверит, что это ее настоящее имя. И тут же уверил моментально насторожившуюся девчонку, что уж его-то, товарища по несчастью, можно не опасаться.
Девчонка прищурила глаза, поджала губы и смерила его оценивающим взглядом. Видимо, результат осмотра ее удовлетворил, потому что она шмыгнула к краю скамейки, который упирался в решетку, разделявшую их камеры, и жестом позвала его подвинуться поближе. Такая конспирация выглядела забавно, так как глупо полагать, что дежурный будет караулить под дверью всю ночь и прислушиваться, о чем они шепчутся. Но Джейсон деликатно сдержал улыбку, опасаясь насмешкой обидеть свою нечаянную соседку по камере. Он с серьезным видом прожженного заговорщика тоже сел на край скамьи и прислонился щекой к решетке.
Девочка на всякий случай еще раз оглянулась на дверь, убедилась, что она заперта, приникла к решетке и торопливо прошептала свое имя ему на ухо, обдав его теплым дыханием, от которого по спине молодого человека пробежали мурашки. Джейсон задумался на минуту и тихим шепотом объявил, что в целях конспирации он будет называть ее не Самантой, а Крошкой Сэм. Прозвище привело девочку в восторг — вроде и ее настоящее имя, а никогда не догадаешься, что ее и в самом деле зовут Сэм.
— А как тебя зовут? — тут же полюбопытствовала новоокрещенная Крошка Сэм.
— Коул, — сказал Джейсон не задумываясь.
Сколько он себя помнил, его всегда так звали друзья. Только преподаватели в колледже упорно именовали его мистером Коулманом, вызывая у него неприязнь. Какой из него мистер Коулман. Коул он и есть Коул, Джей Коул. До мистера еще надо дорасти, а расти до него как-то не хотелось. Какая уж тут радость быть безликим мистером Коулманом. Тем более что первая часть его фамилии, звучавшая больше как прозвище, как нельзя лучше подходила к его внешности: Джейсон был темноглазый и темноволосый. А когда, подражая своим музыкальным кумирам, он перед выступлением в небольшом клубе подводил и без того темные глаза, это прозвище казалось его второй натурой.