Так студент предпоследнего курса, будущий рок-музыкант, и девочка-школьница познакомились в полицейском участке.
Саманта сразу расположила к себе Джейсона, и ему захотелось как-то приободрить ее. Он понимал, что, несмотря на показную браваду, у той, скорее всего, коленки трясутся от страха.
Он начал напевать ей свои песни и песни любимых музыкантов, жалея лишь о том, что его гитару увезли друзья. Он импровизированно отбивал ритм руками по коленям и притоптывал ногой, а гитарные проигрыши изображал пантомимой «крутой гитарист» с забавным, но от этого не менее приятным подвыванием голосом.
Саманта с ногами забралась на скамейку и не сводила с него восторженных глаз. Она зачарованно слушала его низкий голос, тревожные мысли по поводу последствий ее ареста отступали, и страхи ее рассеивались.
Так прошла ее первая и последняя ночь в камере. Этот арест оказался решающим в судьбе Крошки Сэм.
Неизвестно по каким каналам сведения о задержании Саманты дошли до Гарри: ведь девочка так и не назвала своего имени.
Тем не менее в три часа ночи не на шутку встревоженный Гарри услышал телефонный звонок. Он весь извелся, не зная, что и думать, — Саманта не вернулась вечером с занятий по танцам. Когда он позвонил ее руководителю, тот удивленно объявил, что сам мистер Холлиуэл отпросил девочку на всю неделю еще в предыдущий уик-энд. Преисполненный дурными предчувствиями, Гарри начал обзванивать всех учителей, и везде слышал приблизительно один и тот же ответ: Саманта давно не появлялась, и он сам отпросил ее.
Кимберли все это время с невозмутимым видом сидела рядом, делая вид, что читает глянцевый журнал. На самом деле она внимательно следила за мятущимся по гостиной мужем, и в ее глазах явно читалось: сам виноват, распустил девчонку, ее бы выпороть пару раз и дома запереть. Обеспокоенный отец не замечал этого насмешливого взгляда, и миссис Холлиуэл мудро молчала, понимая, что в данный момент такое ее поведение наиболее соответствует ситуации. Вот если бы Гарри сам попросил ее совета…
Когда в тишине раздалась громкая трель телефонного звонка, Гарри пулей кинулся к телефону. Семейный адвокат, которому он позвонил, как только узнал о прогулах девочки, пообещал все выяснить и вот теперь звонил мистеру Холлиуэлу, чтобы сообщить об аресте дочери. Гарри молча выслушал его, побледнел, почувствовав слабость в ногах, попытался сесть в ближайшее кресло, но не дошел и рухнул прямо на ковер, выронив трубку. Кимберли испуганно подскочила к нему, одной рукой хватая телефонную трубку, другой пытаясь прощупать пульс на неподвижной руке.
С микроинсультом мистер Холлиуэл попал в больницу. Арест его дочери за несколько дней до выборов в Сенат, на которые Гарри возлагал большие надежды, ради чего все и затеивалось, мог стать ударом для карьеры. Поэтому за дело был вынужден взяться их адвокат, Мартин Торнтон, а также доверенные лица из избирательной команды Холлиуэла.
Ближе к утру мистер Торнтон приехал в полицейский участок. Когда его высокая сутулая фигура возникла в дверном проеме, Саманта подскочила со скамейки. Она плохо знала этого человека, но инстинктивно побаивалась.
— Саманта Холлиуэл, — проскрипел его строгий голос.
Только что задремавший в соседней камере Джейсон приподнял голову, с интересом уставившись на вошедшего, и внимательно прислушался к разговору. Произнесенная фамилия показалась ему знакомой, хотя он не мог бы с уверенностью сказать, где ее слышал. Позже он, конечно, вспомнил, что это фамилия кандидата в сенаторы, которая была у всех на слуху в связи с предстоявшими выборами.
— Мистер Торнтон, — испуганно пробормотала растерянная девочка.
— Собирайся, мы уходим, — коротко произнес адвокат.
К решетке подошел дежурный полицейский и открыл замок.
Саманта, не смея не подчиниться приказу, вышла из камеры. Костлявая рука Торнтона впилась ей в плечо и грубо потянула к выходу. Девочка растерянно обернулась на товарища по несчастью, не зная, как попрощаться, Джейсон ободряюще улыбнулся и одними губами произнес:
— Удачи, Крошка Сэм.
Она хотела было ответить, но сильная рука мистера Торнтона вытолкнула ее из полутемного помещения.
Джейсон проводил ее взглядом и лег обратно на жесткую скамью. Его-то было некому вот так вот вытащить из камеры, но он не завидовал, а радовался, что Крошка Сэм, по-видимому, отделается лишь легким испугом.