«Честно говоря… Я так и не трахнул ни одну девчонку из школы. На самом деле... у меня никогда не было никого, с кем я мог бы тебя сравнить. Я осторожно сообщил ей, опасаясь ее реакции.
«Что…» Когда она начала говорить, это был веселый полусмех. Но затем она остановилась, когда осознала, что я не шучу. Все веселье исчезло с ее лица, сменившись полнейшим недоверием.
"Нет! Это не так! — спросила она полушоково, полуобвинительно.
"Да, я был." Я ответил.
" Ты серьезно говоришь мне, что я только вчера лопнула твою вишенку в ванной — Быстренько!?"
Она отклонилась от меня настолько далеко, насколько позволяло наше положение.
«Это нарушитель сделки?» Я спросил ее, серьезно надеясь, что это не так.
— Н… Нет. Не совсем. Это просто... блин, Тим. Если бы я знал, я бы сделал апо-другому. Я имею в виду, тебе всегда казалось, что у тебя много опыта. Даже сейчас я не могу в это поверить».
"Что ты имеешь в виду?"
Не то чтобы ни один парень не мечтал родиться секс-машиной, но я почему-то не думал, что она имела в виду именно это. И я был прав.
" Ты просто… никогда не казался таким возбужденным, как я ожидал от пятнадцати… теперь шестнадцатилетнего мальчика. Конечно, я ловил на себе твои украденные взгляды, когда ты думал, что я не смотрю, но ты никогда не пускал слюни. Я даже не ловил тебя так часто, как некоторые другие парни, бегающие здесь."
Я не чувствовал необходимости объяснять, почему это произошло. Конечно, когда-то я был гормональным подростком и большую часть времени проводил за мастурбацией. Ситуация изменилась, когда ситуация дома сильно ослабила мое либидо. Я не был одним из тех парней, о которых я читал в Интернете, которые раздражаются, когда их унижают. Таким образом, у меня не было абсолютно никакой возможности поддерживать эрекцию, слушая эти отчетливые звуки удовольствия, доносящиеся из спален других при каждой возможности, напоминая мне о том, как никто из них не хотел меня.
У меня также никогда не было эксгибиционистских наклонностей, поэтому о том, чтобы заниматься этим вне дома, тоже не могло быть и речи. В какой-то момент я понял, что больше почти не мастурбирую. И большинство эрекций, которые у меня были, были теми бесполезными случайными стояками, которые возникают у мужчин, когда наши штаны сидят слишком тесно, или наше нижнее белье слишком свободно, или на улице дует ветер.
«Даже когда мы становились горячими и беспокоились, лапая друг друга во время спарринга, у меня никогда не возникало впечатления, что ты просто пытаешься совладать с чувствами».
Я тоже не чувствовал необходимости это объяснять. По правде говоря, я боялся сделать что-нибудь, что могло заставить ее обидеться на меня. Она была единственной женщиной в моей жизни, которая когда-либо проявляла ко мне реальный интерес, в отличие от всех остальных, которые активно меня отталкивали. С тех пор, как меня обнаружили в шестнадцатилетнем возрасте Евы, я почувствовал себя каким-то… нежеланным. Вы знаете, как матери всегда говорят своим детям, что они красивые или хорошенькие? Ну поставьте себя на мое место! Мало того, что мне этого не говорили, мне активно показывали обратное, когда исключили меня из своих оргий. Поэтому, когда Тесс накануне потащила меня в ванную, это было для меня чертовски неожиданностью. Но она еще не закончила говорить.
«И посмотри на себя! Ты стал красавчиком! Трудолюбивый красавчик с деньгами! Эти девчонки в школе должны быть повсюду вокруг тебя. Все это имело смысл, когда я думал, что ты уже сексуально активен.
И мы вернулись к безрассудному комментарию, который я сделал ранее. Должно быть, она слышала об издевательствах, из-за которых я присоединился к ежедневным тренировкам, поскольку я знал, что она слышала о видео, которое я показывал ребятам после моего отстранения. Однако, помимо этого, она так и не узнала о слухах, которые распространила Ева. Большинство людей продолжали видеть во мне толстого чудака, несмотря на то, что за последний год я набрал вес и похудел. Я был и остаюсь школьным изгоем. Как, черт возьми, я должен был объяснить все это Тесс, чтобы не выглядеть плаксивой сукой? Я решил ограничиться минимумом.