Пыльная бутылка коньяка опустела, да и день катился к исходу. Можно отправиться куда-нибудь и догнаться. Розовым шампанским, например. А лучше анжуйским. Оно освежает мысли, а на губы ложится, как поцелуй шальной девки. Но никакого желания двигаться.
Ларский мог бы сделать копию той же пыльной бутылки и прогуляться по саду верхнего пирса. По вечерам запахи там пьянили. Особенно у центральной белой башни, где цвели лилии. И никого в окрест. Будет приятно прилечь под сводом закона и полюбоваться звездами. Особенно, если ты следователь прокуратуры и идти тебе особо некуда. Нет, весело убить время — не проблема. Можно на выбор: скутер, авиетка или челнок для полного отрыва, и через часок накручивать рулетку в самом шикарном казино Макао. Спустить к дьяволу несколько сотен тысяч кредитов, чтобы не напрягать мозги на тему «куда бы деньги с пользой пристроить и прирастить». Там же, может, удастся обнять пару развлекающихся красоток, и какая-нибудь будет не прочь переспать с Ларским.
Нет, в пределы, он останется в кабинете. Коньяк сегодня пошел даже слишком хорошо, и благо в задней комнате есть шикарный диван с периной из лебяжьего пуха. Прочитал о таких перинах в исторической книге и тут же обзавелся лежбищем. Когда утопаешь в самой середине с бокалом шампанского в одной руке и с книгой в другой, то легко представить себя корольком маленькой сказочной планеты. А не следователем прокуратуры, которому подбрасывают одну дерьмовую историю за другой, а премии и награды только со скрипом и бесконечной бюрократической тягомотиной.
Вот повесили на Ларского проклятого изоморфа, и что с ним теперь делать? Остается только депортировать на Орфорт. Хотя у этого бледноглазого урода есть ответы, которые комитет межпланетных расследований хочет получить. Но не может. Нет никаких механизмов, чтобы обязать представителя другой расы отвечать на вопросы ни в качестве свидетеля, ни даже обвиняемого. Передать союзникам или убить и то проще. Тем более если раса не часть Федерации. В ней-то каждая вшивая планетка печется о своей расовой безопасности. Поднимают жуткую шумиху в совете Федерации по каждому пустяшному поводу. Хотя вся их безопасность утекла бы в космическую задницу, не будь землян и инсектоидов, в простонародье — тараканов.
Изоморфы вообще закрыты для контактов, но под действие общих правил подпадают. Флаа-старший своим змеиным шипением дал понять, что обратится в Совет Федерации, если его щеголеватого отпрыска задержат или передадут инсектоидам без доказательства вины. Вот и валандайся теперь с их скользким семейством. С холодной тварью — Ру Флаа. Даже от его голограммы зябко. Не удивительно, что бравый капитан увильнул от дачи полных показаний. Такое чудище вспомнишь в деталях и предполетную проверку не пройдешь. Любопытно, как он теперь собирается ее пройти? От уверенности капитана второго ранга шел крепкий взяточный запах. Нюх на это у Ларского был идеальный. Но провернуть такое дело у флотских, на его взгляд, невозможно.
Внезапно на экране правой панели ожили и стали тесниться данные о передвижении в камере изоморфа. Пришел голубок в себя, то ли после удовольствия, то ли парализующего удара, которым наградили, когда отбирали сладкий кусок в капитанском кителе. Движение было беспорядочным, и удивленный Ларский затребовал полное изображение. Ирт, и правда, быстро перемещался вдоль периметра ограждающего поля. Слишком быстро. Зачем? Он прекрасно знает, что не в силах преодолеть барьер собственной мобильной камеры. Резкий поворот головы изоморфа, и Ларский поймал бешенство в белых глазах. Странно… с чего вдруг?
И тут ожила правая панель — дела местные, не инопланетные. Под его личным контролем. Похоже в публичном месте зарегистрировали важного персонажа. Под угрозой или в нестандартной ситуации. Ларский прикоснулся рукой, присмотрелся к выросшей голограмме и выматерился.
Черную водолазку залила кровь, нос сломан, глаз исчез в кровавом подтеке. Трансляция шла отлично. Хриплое дыхание и свист пробитого легкого. Очень убедительный, прям предсмертный. В груди по рукоять торчит нож. Но до потери сознания все же далеко. Ошалевший от крови, с лезвием в груди Майкл Стэнли вколачивает кулак в лицо противника. Зажал черный обломок непонятно чего и превращает чужую скулу в сплошное месиво.
Такой глупой выходки от лидера треклятого братства запредельщиков Ларский не ожидал. Не его формат — искать от безделья кровавых потасовок. И не причина наблюдать за ним. Ларский уже собирался отключиться от этой ерунды. Тем более, над экскурсионной платформой висел прибывший по сигналу об поножовщине транспортировщик. С реанимационными и регенерационными комплектами. Тут противник Стэнли — парень в когда-то бежевом костюме — вывернул ему руку, отпрянул в сторону и от души саданул в живот. В мгновение оказался сверху. Разбитый в хлам кулак взлетал и падал. Синие глаза лихорадочно сверкали, можно сказать, искрились безумием.