Множество радужных пузырей плавало в шестигранном бассейне. К ним по стенам тянулись знакомые ненавистные струны. Пузыри в студенистой жидкости при его появлении забеспокоились: двинулись навстречу, тут же отхлынули, стали сбиваться в группы. Выстроили знакомый рисунок.
Несколько мгновений Чага не мог сообразить, что такое сложилось из пузырьков. Оно стояло на четырех конечностях, неустойчивое, нелепое, с продолговатой головой. Когда узнал себя, стало смешно. Всплыли воспоминания о мальчике между зеркалами, который превращался то в великана, то в карлика, то в квадратного уродца. Тот мальчик тоже смеялся. Только смех у него был звонкий, и по щекам не текла влага. Это был Чага? Или Тим?
Если вырастет палец, коды трансгалактических передач помогу вспомнить.
Чага вытер о предплечье мокрое лицо и шмыгнул носом. Хотелось коснуться крошечных радужных сфер. Но он промедлил. Отпрянул назад, когда жизнь в водоеме заколыхалась быстрее. Его собственное изображение потеряло форму, а потом потянулось тонкой, сотканной из пузырей рукой.
Существо из пузырьков смелее Чаги, а может и дружелюбнее. Он протянул руку в ответ и коснулся упругой пульсирующей цветом жизни. Прикосновение сопровождалось звуком, похожим на тихое потрескивание. Как костер, ровно горящий в лесу. Откуда Чаге знать про костер? Но он знал — это хороший звук.
Вокруг нет ничего фиолетового, и пузырькам не противно превращаться в такое жалкое существо, как Чага. И касаться его. Он опустил руку и сел на голые пятки. Пузырьки быстро перестраивались, двигались. Его собственное отражение менялось, перетекая из формы в форму. В какой — то момент Чага понял, что радужное создание уже поднялось во весь рост, в то время как он сам только на полпути вверх, пытается удержаться на слабых ногах.
— Ты знаешь то, что я только собираюсь сделать? — прошептал он.
Чага мечтал услышать ответ. Но с ним, конечно, никто не заговорил. Кто бы стал? То, что пузырьки видели его или чувствовали по-своему, казалось чудом. Чувство, что пришел в место, куда давным-давно потерял дорогу. Чага поднимал то одну, то другую руку, поворачивался боком. И следил за тем, как ему отвечают, как новые друзья угадывают каждое движение.
В какой — то момент в глазах потемнело, голова закружилась, и он рухнул на плотный темно-коричневый грунт под ногами. Где же Ирт? Даже пузырькам не заменить ростки Хозяина.
Хозяина не было долго, слишком долго. Он отправился в Просторы. Трехдневная трясучка у Чаги уже прошла, но дурнота все равно накатывала. Съев разваренное корневище рауда, которое раз в день выдавали у заднего входа в Ниши Пира, он выбрался наружу и стал карабкаться вверх. Чага старался выискивать проходы и местечки, затянутые шевелящимся пылевым мхом и поэтому безопасные.
Когда голая ступня попадала на черную поверхность камня, тонкие прозрачные вкрапления подрезали кожу, и пятна крови шипели на скальных уступах. Из красных становились розовыми. Боль отвлекала, рождала ощущение близости Хозяина. Но все же не стоит терять слишком много крови. Иначе не хватит сил забраться наверх, чтобы ждать возвращение. И Ирт не врастёт в него сразу, как вернется, скажет, что Чага слишком дохлый.
Конечно, ему не добраться до самого верха Стен Флаа. Но даже с середины крайней горы — Башни Предупреждения через черную, выжженную землю Пояса Безопасности и Спокойствия он мог видеть разворачивающиеся вдали Просторы. Чага нашел безопасный пятачок серости, сел, подобрал к груди колени, стараясь не касаться спиной режущих каменных выступов. Мешок на теле теперь полностью укрывал ноги, и Чага подоткнул его края под кровоточащие ступни. Так чувствовал себя незаметным, спрятавшимся от чужого интереса, и мог ждать.
Просторы менялись каждый день. Иногда они становились яркой радугой, сложенной из выступов и впадин. Иногда вдруг серели, выцветали под яростным, почти белым светом далекой звезды. Самые ядовитые цвета появлялись и исчезали за считанные часы. То с одного, то с другого края Просторов можно было увидеть вздыбленные отростки и причудливые спирали тех существ, что зарождались, менялись и погибали там.
За границей Пояса Безопасности и Спокойствия Чаге нет места. Даже самое маленькое и смешное создание превратит его в кровавые ошметки. Он жив, потому что так решил Хозяин. Возможно, смутно знакомый Чаге Тим прошел бы сквозь чащобу Просторов — он хорошо стрелял, быстро думал и летал, как бог. А еще смеялся над опасностью. Дурак! Но он умер, захлебнулся в крови друзей, которых привел в это гиблое место. Друзья ему доверяли, а Тим лишь мечтал доказать миру свою правоту. Дурак! Возомнил себя Богом, и поэтому ему самое место в аду. Здесь муками правит Хозяин. Которого Чага верно ждал.