Тех, кого Ру отпочковал для Стены и ее унылых Ниш, сожрали на Просторах. И мысль об этом всегда смешила Ирта. Но сейчас не до смеха. В плену на Земле, он чувствовал, как близок к тому, чтобы превратиться в яростный ствол. Биться и биться о силовую перегородку. Пусть гнилой медергом прорастёт коротконогому следователю в мозг и засеет его черными опарышами! Но двигаться нельзя. Замереть.
Когда они вошли внутрь, Ирт не заметил движения. Сильно погрузился в черноту и неподвижность. Но запах. Именно его он искал больше двух земных лет. Чага. Ирт рывком выпрямился, восстанавливая, выглаживая земную одежду. Багровый цвет — цвет Хозяина. Чага должен тосковать по нему.
Сначала приблизился так ни разу и не надорванный следователь прокуратуры. За ним пахнущая сладким страхом зверушка. Больше Ирт ничего не видел. Только чувствовал, как рвутся наружу токи ростков. Сделал шаг навстречу стройной, пока еще гладкой и белоснежной фигуре и ощутил, как сомкнулся вокруг него силовой капкан. Бешенство обрушилось, заставляя тело расти, расширяться. Сдерживая себя, следя, чтобы не менялась багровая поверхность одежды, Ирт не отрывал взгляда от своего Чаги.
— Ирт Флаа, с вас снимается обвинение в убийстве инсектоида, — провозгласил недоносок в черном. — Вы должны быть депортированы и переданы на планету Орфорт. До согласования деталей передачи вам предписано находиться на Лунной базе. Офицером сопровождения, возможно, будет назначен капитан второго ранга Тимоти Граув.
Чага смотрел на Хозяина огромными, невероятно темными и почти чужими глазами.
Глава 8
Маршал роев
Почему он решил лететь Луну? Никакой нужды не было. И так все ясно. От папок и файлов тошнило, от душистого сада на верхнем пирсе — тоже. Ларский пытался там погулять, чтобы хоть немного отвлечься. Но не давало покоя желание вырвать с корнем хризантемы на клумбе и отправить букетик недоношенному любителю охоты на раков. Вместе с советом посадить цветы у окошка и успокаивать нервы, когда прокуратура придет трахать контрразведку. Ларский не прочь поучаствовать в этой затее, поскольку его самого неплохо поимели. Причем, как это и принято у службистов, под нежные лирические баллады о дружбе и любви.
Марра был мастер таких баллад. Его послушаешь, так нет людей более открытых, душевных, готовых поделиться последним, чем он и его девочки из контрразведки. Даже завел моду встречать посетителей в мягком, с виду фланелевом кителе. Ни дать, ни взять добрый дядюшка. Слушает внимательно, вид такой сочувствующий, понимающий. Улыбается то и дело, и голос — чистый бархат. А обещает, обещает… Хочется ему верить. А потом выясняется, что пока ты землю вокруг рыл, тебя на мизинце вертели. Нет, прокуратуре еще учиться и учиться у контрразведки.
Ларский от неожиданности дар речи потерял, когда после Совбеза вернулся в кабинет и обнаружил там Марру. Вроде только расстались на Канаверале, а лукавый бес уже тут и прихлебывает чаек из изящной золотистой чашки. С собой, похоже, прихватил посуду…
— Не хлопай глазами, Никита, присаживайся.
Марра радушным жестом указал на кресло. Ларский фыркнул.
— Тебе не кажется, что здесь предлагать присаживаться положено мне? Или я ошибся кабинетом?
— Ну что ты сразу вскинулся, — развел руки Марра. — Просто я хотел поговорить с другом.
От такого желания не жди ничего хорошего. Окончательно помрачнев, Ларский развернулся и отправился в соседнюю комнату. Там у изголовья кровати стояла бутылка, на ее дне по-прежнему плескалась влага. Вынес и громыхнул об стол.
— Никита, — с упреком сказал Марра. — В утреннее время лучше пить чай.
— Я и собирался его пить, пока не увидел тебя со сладкой улыбкой и приглашениями.
Контрразведчик вздохнул и принял одновременно скорбный и покорный вид.
— Ну так, о чем мы будем говорить? Как старые друзья… — Ларский отхлебнул добрый глоток коньяка.
— Видишь ли, я был вынужден промолчать о некоторых незначительных деталях, прошедшие по нашему ведомству в связи с погибшим инсектоидом.
— Каким из?
— Первым, ну и… вторым тоже.
— Вынужден? И кто же тебя вынудил? Руазсов?
— Давай это опустим по дружбе. Ты и сам знаешь…, — он неопределенно покрутил рукой над чашкой с чаем, — планетарные интересы.
Планетарные интересы, значит. А ведь эта скотина клялась, что отдала всю имеющуюся информацию в распоряжение прокуратуры. «Выгреб все до донышка» — с теплой искренностью сказал тогда Марра. До донышка, но не с донышка.