Тут заверещал мой пейджер, и я застонал. Видимо, достаточно громко, потому что все оглянулись на меня.
Нет, только не в субботу! И не тогда, когда я выбираю машину. И когда сижу в великолепном «мерседесе».
— Ой-ей-ей! — Эли широко раскрыл глаза. — Это ж папин пейджер! — крикнул он на весь салон, обращаясь к Деймиену и Дженни. — Папин пейджер звонит!
— Ты мне прямо в ухо орешь. Ты мерзкий, избалованный крикун! — сказал я и поцеловал его в макушку. Я это делаю пять-шесть раз на день.
Он захихикал и шлепнул меня по руке. Он прекрасно понимает мои шутки. Ничего удивительного, что мы всегда находим общий язык.
Вот только сообщение, пришедшее на пейджер, наверняка ничего общего с шуточками не имеет. Номер я узнал тут же и понял, что хорошего он мне не сулит.
Нед Маони из группы по освобождению заложников. Может, он приглашает меня на барбекю с танцами в Квонтико? Нет, видимо, барбекю тут не пахнет.
Я позвонил Неду по мобильнику:
— Это Алекс Кросс. Получил твой вызов. Почему я его получил?
Нед сразу перешел к делу:
— Алекс, ты знаешь Кентукки-авеню? Рядом с Пятнадцатой и Саут-Ист?
— Конечно, знаю. Это недалеко от моего дома. Но я сейчас в Арлингтоне. С детьми. Мы тут пытаемся купить новую семейную машину. Тебе известно такое слово — семейная, а, Нед?
— Встречай меня там, между Кентукки и Пятнадцатой. Мне нужна твоя помощь, твое знание местности. По телефону больше ничего говорить не хочу. — Нед сообщил мне еще кое-какие подробности, но не все. Интересно почему? О чем он умолчал?
— Это что, срочно? Я же тут с детьми, Нед!
— Очень жаль. Мы с группой будем там минут через десять-пятнадцать, максимум. Шутки в сторону, там сущий ад!
Ну конечно. Зачем иначе привлекать Группу по освобождению заложников ФБР к операции за пределами Вашингтона? И звонить мне в субботу?
— Что стряслось? — спросил Эли.
— Меня приглашают на барбекю, — ответил я. — И я буду основным блюдом, которое зажарят на решетке, малыш.
Глава 20
Я пообещал Лори Бергер, что скоро вернусь, чтобы забрать «кроссовер». Потом отвез детей домой, и они всю дорогу вели себя тихо, хоть и были недовольны. Так же, как и я. Я тащился позади «универсала» с надписью на заднем бампере: «Сначала Ирак, потом Франция». В последнее время я вижу такие фразочки по всему Вашингтону.
Я очень нервничал. Мне ведь надо было думать о будущем моей семьи. Они ведь просто дети. А я — их папаша. И сейчас я брошу их и отправлюсь на работу. Они еще не понимали, что я должен зарабатывать на жизнь и что мне надо решать серьезные задачи. Что же там происходит, на углу Кентукки и Пятнадцатой? И почему это должно было случиться именно сегодня!
— Спасибо за хорошую субботу, папочка, — сказала Дженни, вылезая из машины. — Отлично провели время, правда. Будет потом о чем вспоминать.
Ее надменный, саркастический тон удержал меня от извинений.
— Увидимся попозже, ребята, — сказал я. Потом добавил: — Я вас люблю.
— Ага, папочка, попозже. Скажем, через недельку, если нам повезет, — продолжала Дженни. И отдала мне честь — раздраженным, недовольным жестом. Словно острый нож вонзился мне в сердце.
— Извини, — сказал я. — Мне очень жаль, ребята.
Потом я поехал к Кентукки-авеню, где должен был встретиться с Недом Маони и его командой и выяснить, что за чрезвычайная ситуация там возникла.
Я даже не смог подъехать к перекрестку Кентукки и Пятнадцатой. Полиция округа Колумбия блокировала улицы за десяток кварталов от места происшествия. Дело, кажется, было серьезное.
Я вышел из машины и пошел пешком.
— Что тут случилось? Вы что-нибудь слышали? — спросил я у зеваки, болтавшегося поблизости. Я узнал его — этот парень работал кассиром в местной булочной, я там иногда покупал пирожные для ребят.
— День легавых нынче, — ответил он. — Везде одни копы. Сам погляди, парень!
Я вспомнил, что он не знает, что раньше я был детективом в отделе по расследованию убийств, а теперь служу в ФБР. Я кивнул в ответ. Нет, все же трудно привыкнуть к такому вот недовольству и злобе по отношению к полиции, хотя иной раз они и оправданны. «Легавые», «копы» — как нас только ни называют, а мы ведь головы под пули подставляем. Многие и представления не имеют, что это за работа. Мы, конечно, далеки от идеала, но работенка-то у нас опасная!
«Попробуй-ка сам вылезти под пули, булочник!» — хотелось мне сказать этому парнишке, но я не стал связываться. Просто пошел дальше, снова проглотив обиду.