— Семь минут. — Лэйкин встряхнул часы. — Но стрелка Озарения может и не остановиться после семи минут, если вы будете лениться. Не халтурьте, и тогда разминка не превратится для вас в ад.
— Вам придется хорошенько взбудоражить меня, чтобы моя стрелка встала, — томно сообщили часы, поигрывая плетенными бровями.
— У Озарения интонации педофила, — задумчиво сообщил Роксан.
— Откуда ты знаешь? — Аркашу тоже смутили бархатистая тональность голоса Озарения и пронзительный немигающий взгляд из-под пушистых ресниц — от них тянуло завуалированной непристойностью. Однако таких, как у Роксана, ассоциаций у нее не возникло.
— Когда я был маленьким котенком, любил забегать в большие города. Города магов, конечно же. Там все было такое яркое и блестящее, не то что у нас в лесах. В мое самое первое путешествие в город я повелся на красочные дары, которые предложили мне горожане. К слову, я сейчас весьма привлекательный, но ребенком был сущей прелестью, которую все так и жаждали потискать. Так вот, эти горожане заманили меня в темную подворотню. — Роксан рассказывал свою историю будничным тоном. Ничего не выдавало его волнения или страха из-за пережитого. — Прижали меня к стене и начали ощупывать мою попу, шепча мне прямо в ушки, что ищут мой миленький маленький хвостик. Хотя ведь общеизвестно, что у диких котов нет хвостов. И у тех гадов были те же интонации, что и у часов тренера.
— Кошмар. — Аркаша прижала ладони к губам. Странно, но рассказ, похоже, ужаснул только ее одну. Остальные слушатели оставались безмятежными.
— Почему ты побледнела, Зефиринка? — удивился Роксан.
— Но ведь тебя... тебя в детстве... эти гады...
— Сопли подбери, Шмакодявка, — грубо вмешался Момо. — Он же дикий кот. На самом деле дикие коты еще те звери — даже в детстве. Неужели ты думаешь, что эти отбросы остались целыми после того, как позволили себе тронуть его?
— Ага, они еле ноги от меня унесли, — с довольным видом подтвердил Роксан.
— О, тогда ладно.
— Волнуешься за меня? — Глаза юноши маниакально засветились.
— Конечно.
— Я тоже тебя люблю!
В попытке увернуться от крепких объятий дикого кота Аркаша отшатнулась, налетев спиной на Луми. Роксан взвыл, но не от огорчения. Безжалостная рука сграбастала в охапку его кошачьи уши, зацепив вместе с ними и золотистую шевелюру, тем самым обездвижив беднягу на пару секунд.
— Тренер уже подал сигнал к началу тренировки, глупоух, — вкрадчиво произнес Момо, похлопывая свободной рукой по щеке сморщившегося от боли Роксана. — Если из-за тебя нам организуют какие-нибудь новые мерзкие штрафы за отлынивание, я поджарю тебе то место, где отсутствует предполагаемый маленький миленький хвостик.
— Злой ты, — заныл Роксан, бросаясь бежать по залу.
К счастью, Аркаше не пришлось спешно придумывать, как вести себя рядом с Момо. Он даже не посмотрел в ее сторону.
«Правильно. Нужно делать вид, что ничего не было, — рассудила Аркаша, присоединяясь к пробежке. — Изображать овощ и ссылаться на частичную потерю памяти».
Разминка прошла относительно спокойно. Лишних минут им Озарение милостиво не добавило, да и тренер, похоже, изначально не планировал лютовать.
— Ограничимся этим. Уверен, вы уже неплохо размяли свои хлипкие конечности на паре Немезийского.
— И не поспоришь. — Роксан все еще был полон энергии. Его ноги так и норовили изобразить подскок с прискоком.
— Так, детки, все присели. — Лэйкин плюхнулся на пол. Остальные последовали его примеру, разместившись напротив него полукругом. — А ты, Линси, упор лежа принять!
— Отжаться, что ли? Сколько раз?
— Нет, просто упор лежа. — Поразмыслив, тренер добавил: — На кулаках.
С подозрением щурясь, Роксан, так и не выйдя из полукруга, исполнил указание, приняв требуемую позу.
— И долго так стоять?
— Пока мне не надоест.
— Но за что?!
— Так любовь у меня к тебе, кисуля. — Тарас Лэйкин, облизнувшись, с удовольствием хрустнул одним из заготовленных леденцов. — Большая и распутная.
«За «малышковое личико» мстит. Ясно, тренер зря пустословить не станет, — взяла себе на заметочку Аркаша. — Надо бы слушать его повнимательнее, а то можно быстро огрести».
— Отлично, мой внутренний капризуля получил порцию счастья, — сообщил Лэйкин, поближе подвигая к себе леденцовое ведерко. — А значит, и я готов к работе. Итак, что мы имеем? Меньше чем через месяц будет проведена пробная игра, а еще через месяц начнется сам турнир. Результаты пробной игры нигде не отражаются, но вы прекрасно понимаете, что сам процесс оказывает огромное давление на игроков и влияет на последующий настрой команд. Возможно, по жеребьевке одним из участников пробной игры станет Сириус. А, возможно, и нет. Однако тренироваться и готовиться будем так, будто мы уже являемся стопроцентными участниками. Понимать речь мою? Что за кислые харьки? Понимать? НЕ слышу.