— Ты о чем? — Александр, которому не понравился тон фейри, сузил глаза. Он даже забыл избавиться от презентованной розы.
Нариса, ничуть не смутившийся от взгляда Цельного, снова крутанулся на носочке и, стряхнув с волос еще один цветок, повернулся к Грегори. Энергично поиграв бровями, фейри скользнул к старосте и пристроился с другого бока, копируя полусогнутую позу раненного Ровена. Положив голову на плечо Грегори, он погладил его по щеке лепестками цветка и воткнул бутон в пышную шевелюру старосты.
— Нариса! — Александр начал терять терпение.
Грегори дернул плечом, отгоняя от себя ластящегося фейри, и скинул с волос цветок. Нариса, игнорируя Александра, протанцевал до Ровена. Демон при приближении Нарисы оскалился. Фейри остановился, поднял перед собой руки со скрюченными пальцами и, передразнивая Ровена, тоже изобразил оскал.
— Нариса! — Александр сграбастал фейри сзади за шкирку и дернул на себя. — Отвечай, поганец.
Расплывшись в сладчайшей из улыбок, Нариса вальяжно положил руку на плечо старосты Мимозы.
— Той, кто начала весь сыр-бор, была Ваниль. Сбила поднос Теньковской прямо на Пятнашку.
Александр дернулся.
— Ваниль. Ведьма?
— Ага, друг, одна из твоих миленьких пушистиков-волшебников. Так разумно ли ратовать за усиление меток всех чудищ Блэк-джека, если при тщательном разбирательстве наружу вылезет вина студента Мимозы?
Александр, мгновенно побелев, сжал кулаки. Ухмылка фейри стала шире. Казалось, еще чуть-чуть и он примется облизываться от удовольствия.
— Вина магов... магов, магов, магов... Вина Мимозы... — пропел он. — Раз расклад таков, то справедливо усилить метки только магам Мимозы! Не так ли? Справедливо! Справедливо! Справедливо!
— Хватит, Нариса, — вмешался Грегори. — Если вопрос встанет ребром, то я буду голосовать за усиление меток всех. Даже Смешанных.
Нариса перестал кривляться и замер, улыбка померкла.
— Виновата Мимоза. — Фейри сделал большие глаза. — Понимаешь? Ми-мо-за.
— Незачем повторять. — Грегори перехватил сползающую с его плеча руку Ровена и нетерпеливо переступил с ноги на ногу. — Если уж усиливать метки, то сразу всем. Принцип солидарности.
Нариса, заметно обескураженный, сделал маленький шажочек назад, шумно втянул носом воздух и, развернувшись, кинулся прочь от них.
— Тот еще интриган. — Грегори устало стер со лба выступивший пот. — Цельный, цветочек тебе, конечно, идет, но оставь эту фишку цветочному мальчику.
Александр раздраженно дернул головой, скидывая розу.
— Ненавижу это состояние, — прорычал он. — Ты продолжаешь опекать меня даже будучи на другом факультете. Как я могу называть себя равным тебе?
Не ожидавший подобной реакции Грегори отступил, едва не уронив еле держащегося на ногах Ровена.
— Я всего лишь...
— Считаешь, каждый нуждается в твоей защите, а, Рюпей?
— Да ладно тебе.
— Даже Я?! Ошибаешься. Я сам могу защитить и себя, и Мимозу. И в твоей опеке я уж точно не нуждаюсь.
Врезав кулаком по столешнице чудом уцелевшего в заварухе стола, Александр — бледный от ярости — зашагал прочь.
Висящий на чужих плечах Ровен издал приглушенный свист.
— Что? — хмуро спросил Грегори.
Демон, насколько позволяло ему неудобство положения, пожал плечами.
— Твой пафос зашкаливает. Старосте Мимозы нелегко с тобой.
— Мне с собой тоже нелегко, но я держусь на мысли, что у меня есть вы. На вашем фоне я такой душка, что сил больше нет умиляться.
— Ты хороший староста, но дерьмовый капитан.
— Чудный комплимент, моя принцесса. Твоя поддержка бьет в самое сердце.
— Что будет с нашими Стопроцентными, если усилят метки? — продолжил Ровен, игнорируя язвительность тона Грегори.
— Будем решать проблемы по мере поступления. — Староста издал тихий возглас, увидев, как в столовую ворвалась Ангелина Семеновна, вооруженная до зубов: шваброй, двумя лопатами и веником. — Вот прямо сейчас и начнем.
Глава 2. Удушающий смрад любви
Теперь не вернется она до рассвета,
И в свете дневном не найти ее следа,
В зимнем морозе, в блеске жаркого лета
Путь ее кажется частью сложного бреда.
Блужданиям нет края, нет передышки,
Ее появление — явление врунишки,
Эмоции кратки, улыбки — пустышки,
Уход ее тихий быстрее фотовспышки.