— Никаких хуков. — Рассерженный Грегори пытался вытереть стекла очков, но его так потряхивало от злости, что он больше проводил тряпочкой по пальцам, нежели по стеклам. — Всех вытурю из команды. К чертям!
— Кэп, у нас все чики-пуки. — Ровен сладко улыбнулся старосте и переместил взгляд на Аркашу. Его улыбка тут же пропала. — Я уже говорил, что у нас особые отношения, да, Шмакодявка? — Он ткнул пальцем себе в шею. — Ты вчера меня еще и расцарапала всего.
— Мама моя! — Голос Лакриссы от изумления обратился гортанным басом. — Чем же вы, ребят, занимаетесь наедине?
Работа мысли, отразившаяся на лице первого помощника старосты, Аркаше решительно не понравилась. Воображение Лакриссы создавало картинки, которые уж точно были далеки от реальности.
— Это тебе за дело. Ты ударил Снежка. — Аркаша рассержено нахмурила брови.
— Что за Снежок? — Лакрисса мгновенно отключилась от абсурдных фантазий, чтобы поглотить еще пару-тройку информативных фактов из первых уст. — Твой домашний любимец?
— Да. — Ровен откинулся на спинку скамейки и недобро усмехнулся. — Ее маленький снежный песик.
«Вот же ты гад, Момо!»
— Эй, эй, эй! — Грегори обхватил Лакриссу руками и сделал вид, что душит ее. — Остановись.
— Ого, жаркие объятия! — Лакрисса с готовностью оперлась спиной на грудь юноши, чиркнув макушкой по его подбородку. — Но если что, Рюпей, заставлю жениться.
— Ну-ну… — Грегори снисходительно тюкнул костяшкой пальца в щеку раззадорившейся девушке. — Отстань от них. Ты провоцируешь обоих: что Теньковскую, что Шарора.
— Да они и без меня пылкие. Гляди, как воздух от них искрится.
Грегори недобро покосился на Ровена поверх головы Лакриссы.
— Фол, Шарора. Инцидент со Стопроцентными — первый фол. Вчерашняя «Саламандра» — второй. За пять фолов удаляют с площадки. Аналогия и намек понятны или разжевать?
— Без тебя в курсах, — буркнул Ровен.
— Вот и умничка.
Пронзительный скрип, донесшийся со стороны ученической доски, заставил всех замолчать.
— Ух, прошу прощения, — пролепетал Шестакович. — Мел соскользнул. Но зато я завершил написание своего имени. Не ленитесь и основательно его выучите. Итак, с этого года я буду преподавать вам «Сотворение». В сущность предмета большой частью входит создание зелий... К моему величайшему сожалению! — Мужчина стукнул зонтиком по столу и втянул голову в плечи. Так он постоял пару секунд, словно прислушиваясь к собственным ощущениям. А затем принялся дубасить преподавательский стул. — Терпеть! Не могу! Зелья! Я же лучший специалист Академии Магических Искусств при Достославном Гнезде! Как они могли послать меня в эту дыру?!
— А он предельно откровенен, — Ровен кашлянул, плохо скрывая рвущийся наружу смех.
— Больше неадекватных в университет неадекватов, — горестно съязвил Константин.
— Никогда не хотел работать с зельями. Мой профиль — теория магических аномалий, а не глупые эссенции! — разорялся Шестакович. — А вы, — он ткнул зонтиком в аудиторию, — огромная куча непонятных существ. Бог мой, как вам вообще позволяют передвигаться по территории?!
— Кто-нибудь, плесните в дядьку валерьянкой, — попросил Ровен, с интересом наблюдая, как профессор нервно открывает и закрывает зонтик.
— Все правильно, все правильно, — бормотал профессор. — Скрывать не буду, я глубоко убежден, что учениями должны заниматься лишь мужчины. Это логично. Нельзя допускать женщин к важным открытиям, к сильному волшебству и артефактам. Девяносто шесть и семь десятых процента женского потенциала направлено на поддержание собственной эмоциональной нестабильности. Их разум способен проводить лишь простецкие исследования в какой-нибудь захудалой сфере по типу растительности или животноводства.
— Так, а вот это уже конкретный наезд. — Лакрисса деловито засучила рукава. — Чем ему девчонки-то не угодили? Все, он будит во мне свирепую фурию!
— Ой, а я думал, ты такая двадцать четыре часа в сутки. — К интонациям, отражающим искреннее удивление, Артемий добавил новый продолжительный зевок.
— А еще ваш факультет. Да и вообще весь КУКУО. Это возмутительно. Что это за комедия абсурдов?! Только маги истинные умельцы в колдовстве. Остальные — лишь сброд и жалкие подражатели.
— Ничего себе, — присвистнул Роксан. — Смелое заявление. Но за такие слова его могут и побить.
— Очень. Очень сильно, — подтвердил Артемий. — Давай пятюню.
Артемий толкнул плечом Константина и со словами «передай ушастому братцу» стукнул его по ладони, давая «пять». Константин, тяжело вздохнув, привстал и вытянул руку, позволяя Роксану также ударить по его ладони.