Аркаша задумалась, является ли подобная характеристика аналогом «ты бум-бум дерево» и стоит ли начинать себе сочувствовать или все-таки подождать более подробных разъяснений.
— Ты — маленький камень. Снег тает. Крылья ломаются. Птица не поднимется после падения. А маленький камень сможет летать. Его направит чья-то рука, и он полетит. Падение не повредит ему. Маленький камень не разобьется. Его не сломать, не согнуть. Он не растает, он холоден и тверд. И его полет может быть бесконечным. — Луми посмотрел на Аркашу. — Хрупкость и безобидность маленького камня обманчива. Он — гибель Голиафа, посланная рукой Давида. И лед преклонится перед ним, потому что холод камня намного сильнее. И огонь покорится камню, ведь сутью своей он будет обязан высеченной из камня искре.
— А если... — Аркаша сглотнула. Созданные образы оглушили ее словно удар. — Если маленький камень… не направит та рука? Он… и не полетит.
Синева глаз Луми разбавилась голубыми всполохами. Снежный мальчик нахмурился.
— Так и знал. Дело вовсе не в умении?
Аркаша непроизвольно шагнула назад, ощутив касание давящей ауры. Ей никогда не приходилось избегать разговоров начистоту просто потому, что никто и не пытался понять ее. Кроме Коли. Но и он не отличался проницательностью, не углублялся в суть, выискивая потаенные проблемы, а просто разбирался с теми, что лежали на поверхности. Аркаша не врала только Коле, но и не откровенничала с ним. Проще говоря, отвечала искренне на те вопросы, которые он задавал. Не более.
Но Луми принялся углубляться, причем весьма стремительно.
— Не в умении, — спокойно, но твердо напирал юноша, — потому что сколько бы ты ни отрицала, невозможно полностью скрыть способности. Дело в направляющем...
Дернувшись всем телом, Аркаша отчаянно замотала головой.
— Меня вовсе не надо направлять!
— Верно. — Луми наклонил голову, скрыв глаза снежно-белой челкой, будто извиняясь. — Мне следовало выразиться иначе. Дело в стимуле. Его нет. У тебя.
— Есть! Я просто… я всего лишь... — Аркаша начала озиралась по сторонам, как будто обледеневшие стволы деревьев могли подсказать идеальный ответ на этот выпад. — Мне не нравится баскетбол.
— А что тебе нравится? — тут же спросил Луми.
«Не могу ответить… совсем не могу, — запаниковала Аркаша. — В прежние времена такая растерянность тут же пошатнула бы мою репутацию хорошей девочки. Мои ответы всегда выверены и идеальны… но я не могу использовать здесь те ответы, что подходили к таким вопросам в прежней жизни... Ну как же так?! Нельзя спрашивать о таком с бухты-барахты! Нечестно!»
— Эй. — Сквозь челку сверкнули голубые искры глаз. — Я всего лишь спросил, что тебе нравится. Это не баскетбол. Тогда что? Разве это не простой вопрос? Если бы не хотела отвечать, то могла бы сказать что-то вроде «не твое дело», но ты задумалась. Хочешь ответить, но не можешь. Причина в том, что у тебя нет ответа на этот вопрос.
— Прекрати!!! — Аркаша уронила мяч и, качаясь, отступила еще на пару шагов. — Прекрати читать по моему лицу или… мои мысли! Или... или что ты там читаешь?! Хватит!!
— Чтобы иметь стимул и двигаться к цели, нужно хотя бы знать, для чего ты это делаешь. Цели формируются на основе наших предпочтений. У тебя таких предпочтений, похоже, нет. На чем же до сих пор строились твои стремления?
Схватившись за голову, Аркаша присела прямо на лед и уткнулась носом в колени. Как же ей хотелось оказаться где-нибудь в темном месте — совершенно одной. Там, где никому не будет до нее дела. Где не нужно будет размышлять о том, о чем она не привыкла задумываться.
На спину девушки легла ладонь. Ее тепло ощущалось даже через кофту.
— Мои слова расстроили тебя? — Голос Луми прозвучал совсем близко.
— Глупый Снежок. — Аркаша хлюпнула носом и сильнее вжалась щеками в коленные чашечки.
— Наверное. — Луми продолжал держать руку на ее спине. Аркаша чуть сдвинула лицо. В ее поле зрения попали бледные колени, зарывшиеся в снег.
Девушка вскинула голову.
— Не сиди в снегу! Замерзнешь же!
Луми, стоящий на коленях подле нее, качнулся вперед-назад, будто удостоверяясь в удобности своего положения.
— Ты все еще думаешь, что я могу замерзнуть? Я же снежный.
— Просто... — Аркаша дернулась вперед, сбросив его руку со своей спины, и, вцепившись в ворот его футболки, пролепетала: — Не сиди.
Пару секунд Луми внимательно вглядывался в бледное лицо напротив — смотрел, как дрожат девичьи губы, а глаза все больше наполняются отчаянным блеском.
И без того суетливое дыхание на мгновение замедлилось. Аркаша замерла, пораженная внезапным объятием. Луми обнял ее крепко и в какой-то мере даже терпеливо. Одна из его ладоней согрела ее затылок, вторая скользнула по спине. Аркаша не обняла его в ответ, и юноша, словно беря на себя весь труд объятия, прижимал ее к себе, аккуратно удерживая ее голову на своем плече.