— Ой, брось, Костюш. Нынче несовершеннолетние такие дерзкие, что хоть стой, хоть падай. Их развратом не удивишь. Правда, Теньковская? — Лакрисса не стала дожидаться от Аркаши подтверждения своей правоты и, указав на Артемия, посоветовала: — А вообще, Костюш, пихни вот этому татуированному субъекту в рот побольше мыла в качестве превентивной меры. Чтоб не выражался.
— Ей тогда тоже скорми пару мыльных кусков, — не остался в долгу тот. — Мое личное мнение: девчонки постоянно несут всякий бред. И без остановки квохчут. Сил моих нет. Предлагаю лишить их голосов.
— А ты уверен, что мое молчание не будет красноречивее слов? — мрачно полюбопытствовала Лакрисса.
— Не уверен. Есть основания опасаться, что молчанием ты ушатаешь меня еще сильнее.
— То-то же. И топай уже к своей команде. А то распугиваешь мне тут потенциальных добровольцев на воссоединение с нашим с Теньковской цветочком.
Артемий заметно погрустнел.
— Я тут еще постою немного, — пробурчал он.
— Арте-е-е-е-емюшко-о-о-о… Кара-а-а-а-асик мой!
Юноша изменился в лице и в панике заозирался.
— Поглядите-ка, — Лакриссу переполняло ехидство, — тебе Маруся в команду досталась? Везуха.
— Черт. Черт. Черт. — Тихая ругань Артемия больше походила на хныканье.
— О, и два фейри в придачу?
Разодетая в усыпанный блестками черно-белый полосатый спортивный костюм Маруся напоминала явившуюся на дискотеку зебру, вдобавок нацепившую шиньон. По обе стороны от женщины, схоронившей не одного супруга и успевшей уже обзавестись правнуками, стояли студенты Фомальгаута — высокие стройные красавцы, как будто только-только снятые с конвейера этакой забугорной фабрики по производству идеальных мужских образцов.
— Со мной нынче таки-и-и-ие карасики, таки-и-ие мужественные, ну вот прям щас бы пожмякала. — Маруся, довольная жеребьевкой, прижималась впалой щекой то к одному «мужественному» плечу, то к другому. — Артемюшко, сигай к нам.
— Да, Артемюшко, сигай к ним, — задорно поддержала Марусю Лакрисса.
Артемий бросил на девушку испепеляющий взгляд.
— Шторм, идем со мной! Один я этого не вынесу.
— Не могу, — бесстрастно отказался Константин. — Я буду наблюдать за занятием вместе с профессором Немезийским. Мне потеть нельзя.
— Да я готов даже втрескаться в тебя! Не кидай на произвол судьбинушки...
— Ты-то готов. А я нет. У меня как-то не возникает желания отбиваться от целой безумно в меня влюбленной толпы.
— Костя-я-ян…
— Сигай уже отседова, — Лакрисса мастерски изобразила скрипучие интонации Маруси и снисходительно дернула рукой. — Костя у нас неприступная стена. Даже не дыши на него, смерд.
До них снова донесся Марусин зов, и Артемий нехотя поплелся к своей команде. Вскоре их компанию покинул и Константин. Аркаша боязливо ждала момента, когда первый помощник старосты Сириуса вспомнит и о ней.
— Что-то никто не спешит к нам присоединиться. Ну и ладно. Все равно наш цветочек какого-нибудь беднягу да притянет. Как делишки?
— Спасибо, хорошо. — Поразмыслив, Аркаша застенчиво поделилась: — Меня в чарбольную команду приняли.
— Да ты что?! Так ты наш маленький уникум? Грегори и Лэйкин абы кого в команду не пустят. Грандиозно! У нас девчонка в команде!
— Тсс... — Аркаша пугливо огляделась.
— Стесняешься что ли?
— Просто, думаю, рановато это во всеуслышание объявлять. Вдруг не сумею в команде играть?
— За командную игру волнуешься? Не парься. Сириус вообще не умеет играть в команде, — легкомысленно поведала ей Лакрисса. — Но тьфу на них сто миллионов раз, а тебя я от души поздравляю. И, кстати, в этом случае радоваться надо, а ты чего такая смурная? Неужели Шарора опять обжиматься лез?
— Что? — Аркаша встрепенулась. — Нет... вовсе нет.
— А если подумать? Расскажи тетушке Лакриссе, чего это пованивающая персиковым желе демонюга на тебя кидается, как собачонка на сладкую косточку?
— Я из-за другого расстроена. — Аркаша лихорадочно соображала, на что можно переключить внимание въедливой Лакриссы. — Меня... меня девушка поцеловала, — пробубнила она наконец. — В губы.
— О, понятно.
И ни капли удивления. Аркаша даже засомневалась в том, что ее признание является таким уж неординарным.
— И у меня такие отношения были. — Лакрисса мечтательно вздохнула, погружаясь в воспоминания.
— Да ну?
— Бэсси одаривала меня самыми горячими слюнявыми поцелуями в мире. Мы были не разлей вода. Но потом я поняла, насколько сильны наши разногласия. Ее слюни в отцовских ботинках, аллергия на нее у маман.