— Собираешься отплатить мне за то, что я окунул твою головенку в ледяную воду, Шмакодявка? — Момо бросил мимолетный взгляд куда-то вниз, а затем снова сосредоточился на ее лице. — Ударить меня решила? Тогда убери с лица эту унылую серьезность и вруби свой писклявый голосок так, как делала всегда. Твое молчание настораживает.
Наклонившись еще ниже, Аркаша потянула лямку на себя, наблюдая за тем, как ткань майки оттопыривается, открывая больше бледной демонской кожи. Движение принесло с собой долгожданный аромат. Не обремененная препятствием из тканей, кожа Момо и правда пахла как обнаженная мякоть спелого персика.
Приблизишься еще сильнее, оставив меньше миллиметра, вдохнув глубже, и тотчас опьянеешь.
Коснешься, но вместо податливой мягкости персика, ощутишь упругость кожи — до того ароматной, что даже сочность персика едва ли сравнится с ней в силе проникновения в пределы восприятия посмевшего приблизиться.
«Хочу коснуться... очень хочу…»
Правая ладонь Аркаши мягко опустилась на руку Момо — чуть ниже плеча. Подушечки пальцев легонечко сдавили кожу юноши.
Момо весь подобрался. Оценив положение ее рук, он нахмурился.
— Я уже настроился на удар от тебя. А ты... лбом бить собралась? И меня напрягает эта поза. Эй, слышишь меня?
«Тени так плавно перемещаются по его шее... переходят на подбородок... Хочу коснуться...»
Оттянутая ткань майки щедро поделилась сокрытым, позволив жадному взору увидеть обнаженную юношескую грудь и…
— Куда уставилась, пошлячка? — Ладонь Момо уперлась в Аркашино плечо, когда она уже почти уткнулась носом в его ключицу.
Вздрогнув, девушка с силой зажмурилась и, прерывисто выдохнув, прошептала:
— Что-то не так.
— Да ну, — протянул Момо. — А, по-моему, все как обычно. Ты же каждый день рвешь на мне одежду.
— Я серьезно! — Аркаша ткнула его в плечо кулачком, тем самым, что удерживал лямку его майки. — У меня странные мысли. И телом будто кто-то управляет. Пыльца ахело. Мы не от всего избавились. В голове... кавардак просто.
Момо прищурился и, вложив минимум усилий в ладонь, которая все еще упиралась в плечо девушки, отодвинул ее. Ненамного. Аркаша лишь качнулась.
— Это всего лишь цветок. Приди в себя, Шмакодявка, и повтори водные процедуры, если тебя клинит.
— Да, так и сделаю. — Но с места она так и не сдвинулась. Наоборот, потянулась к нему.
— У тебя и правда туман в глазах. Эй, эй, эй!
Момо взбрыкнулся, потому что Аркаша, дернув за лямку, потянула парня на себя и одновременно стремительно приблизила свое лицо к его. Свободная ладонь юноши едва успела прикрыть ее лицо чуть пониже носа, добавив дополнительное препятствие к их соприкосновению.
«Ура, он понимает, что меня надо держать! — восторжествовал Аркаша. — Никак не могу вернуть контроль над телом. Стыдобища-то какая. Придется еще просить его до воды меня проводить. Судя по тому, что голос в моей голове настойчиво требует наброситься на этого благоухающего персиком субъекта, мне бы не помешало прополоскать в ледяной воде и мои мозги».
— Бур-руру-бур-фур...
— Ты в курсе, что, когда ты пытаешься говорить в таком положении, то слюнявишь мне ладонь? — проворчал Момо, отнимая от ее рта руку.
— Держи меня подальше от себя. Нет, лучше вообще оттолкни. Я едва понимаю, что творю.
— Меньше всякой пыльцы надо занюхивать. — Юноша, задумчиво хмурясь, снова прикрыл ее рот рукой, и начал было осторожно толкать ее в плечо, намереваясь спихнуть с себя.
Но вдруг остановился.
«В чем дело?!» — мысленно завопила Аркаша, ужасаясь новым потокам чужеродных мыслей. Момо следовало срочно ограничить ей доступ к своей персоне.
«Хочу дотронуться до шеи… хочу коснуться…»
Ведомая сторонней силой, изнывая от навязанных этой силой мыслей, утопая в мягком аромате, Аркаша, однако, вовсе не чувствовала себя попавшей в беду. Как можно чего-то бояться, сидя на этих теплых коленях, чувствуя прикосновение этих бледных рук и ощущая себя объектом внимания этих алых глаз? Что это за уверенность в своей безопасности? Искусственно созданная проклятым цветком или ее собственная?
Если эти руки обхватят ее, она почувствует себя в еще большей безопасности?..
Аркаша мысленно чертыхнулась, уверенная, что последнюю мысль нашептала ей сила цветка.
— Дву-тутул-кун-ну-мну!..
«Давай же, оттолкни меня!» — мучительно призывала она, снова и снова крича эту фразу в его ладонь.
Но Момо просто смотрел на нее — тихий и странно спокойный. Ни ехидных замечаний по поводу ее неуклюжести и неудач, ни насмешливых улыбок, ни даже презрительных взглядов.