Два дня в марте 1852 года Дэниел Уэбстер поражал своим волшебством переполненный зал суда. Гудиер сидел слева от своего адвоката, когда тот, стоя, долго и красноречиво описывал тяжелую историю изобретателя.
«Было бы болезненно говорить о его крайней нужде, – сказал Уэбстер, описывая тяготы жизни Гудиера, которые, казалось, оставили след на землистом лице изобретателя. – Семья жила в нищете, плохо одевалась, а он собственными руками собирал крошечные щепки, чтобы согреть дом, страдая от упреков – не жестких упреков, так как никто не мог так поступить с ним, – и терпя насмешки и возмущение от друзей».
В рассказе «Дьявол и Дэниел Уэбстер» герой под именем Уэбстера успешно выигрывает дело фермера, который продал душу дьяволу. В деле Гудиера настоящий Уэбстер выступал не против демонического мистера Сатаны, а против «патентных пиратов». Все научные аргументы он изложил простыми словами: «Всем известно, что воздействие жары на натуральные субстанции приводит к их расширению, а воздействие холода приводит к их сжатию». Он с юмором описал проблемы каучука до вулканизации: «Однажды я взял [резиновый] плащ и выставил его на холод. Он замечательно стоял сам по себе. Я добавил к плащу шляпу, и многие прохожие предполагали, что они видят стоящего у крыльца фермера из Маршфилда». Но жемчужины своей риторики Уэбстер приберег для благородных страданий Гудиера: «У него было два дела, его семья и его открытие… Не обращая внимания на трудности, с которыми он сталкивался, он двигался вперед. Если его упрекали, он сносил это. Если наступала нужда, он страдал от нее, но все равно продолжал».
Эта речь станет последней великой речью Уэбстера. Несколько месяцев спустя он умер, упав с лошади. Завоевав сочувствие суда, Гудиер выиграл дело против любого последующего неправомерного использования его патентов. Все выглядело так, словно именно он в конце концов вернет к жизни торговлю каучуком.
Первые кроссовки были произведены для странного спорта – крокета.
Хотя соревнования по спортивной ходьбе и другие новые и популярные спортивные события привлекали любителей делать ставки, игра в крокет появилась как моральная и социальная альтернатива для среднего класса. Массовое производство инвентаря и появление большого количества парков помогли крокету стать очень популярным в 1850-х и 1860-х годах. Так как одновременно было разрешено играть мужчинам и женщинам – это был один из первых смешанных видов спорта, – поле для крокета стало популярным и социально приемлемым местом для встреч юношей и девушек. Рискованный жест, когда женщины приподнимали кринолины, чтобы ударить по крокетному мячу, широко обсуждался. После долгого перерыва впервые ступни и щиколотки женщины стали видны противоположному полу в общественном месте. Женские журналы отмечали важность ношения правильной обуви.
Потенциальная опасность испачкать туфли травой делала белую обувь непрактичной. Решение появилось в 1860-х годах в виде произведенных в Америке «сандалий для крокета». Этот тип обуви принимал различные формы, начиная с резиновых ботиков до завязывающегося на шнурки парусинового верха в сочетании с резиновой подошвой. Обувь на резиновой подошве защищала и лужайку для крокета, сводя к минимуму количество вмятин от обуви с жестким острым краем. Подошва – это первый аргумент в пользу того, что сандалии для крокета – это первые кроссовки, если использовать их самое прозаичное определение как массовой спортивной обуви на резиновой подошве. Некоторые туфли для крокета пошли дальше других. В 1886 году универмаг Bloomingdale’s рекламировал «дамские крокетные» лодочки без шнурков, легкие и полностью резиновые.
Крокетная мания продлилась всего лишь несколько десятилетий, а потом увлеченная спортом публика обратила все внимание на другие игры. Напоминанием о славных днях крокета служит упоминание о нем в книге «Приключения Алисы в Стране чудес», опубликованной в 1865 году.
Если бы книга Льюиса Кэрролла вышла на несколько десятилетий позже, то Королева Червей пригласила бы Алису сыграть в теннис.
Но парусиновой обуви с резиновой подошвой суждено было остаться. В конце концов у нее появилось прозвище «плимсоллы». В 1870-х годах Сэмюель Плимсолл из Великобритании придумал метод, с помощью которого можно было определить, отправлять ли в плавание перегруженные торговые суда. На корпус судна наносили горизонтальную линию. Если судно достаточно высоко сидело в воде, линия Плимсолла была хорошо видна. Она напоминала горизонтальную линию, отделяющую парусиновый верх от резиновой подошвы, которая также служила своеобразной отметиной. Если вода не поднималась выше этой линии, то ноги оставались сухими. Название придумали в Англии, но, как и многое другое, оно вскоре перебралось на другую сторону Атлантики.