– Не двигаться! – заорал. – Изрешечу! – Обернулся к арестантам, истерично приказал: – Стучите, суки, чтоб остановился! Ногами, скоты, стучите! Сильнее!
Тут же Сергей в сильном прыжке сбил с ног обезоруженного милиционера, тот, скрючившись, повалился на пол, а арестанты продолжали лупить ногами, руками в кабину воронка, пока машина не затормозила.
Кузьмичев тоже вырвал автомат из рук второго конвоира, закричал выскочившим из кабины милиционерам:
– Не стрелять! Вернуться в кабину и не стрелять! Один выстрел – и здесь не останется ни единой живой души! Не стрелять! В кабину!
Милиционеры послушно расселись по своим местам. Первыми оставили машину перепуганные насмерть вынужденные попутчики-арестанты, и только после них спрыгнули на землю Юра и Сергей.
– Не стрелять! Не стрелять и не двигаться! – продолжали вопить Сергей и Юра, отступая в темноту и не выпуская из рук оружия. – Не стрелять, гниды!
Арестанты, будто заранее все согласовав, бросились парами в разные стороны и немедленно растворились в ночи.
Кузьмичев бежал вместе с Юрой. Бежали быстро, не останавливаясь и не оглядываясь.
Огни города удалялись все дальше, а впереди лишь какие-то перелески, темнота.
– Оружие бросаем, – тяжело дыша, приказал Юра. – Бросаем, говорю, оружие. В сторону… сильно… подальше…
Сергей послушно выполнил команду, они ломанули сквозь лесную чащу и, спотыкаясь, падая, поднимаясь, уходили прочь от города, от людей, от погони.
Остановились, лишь когда сквозь деревья начали просматриваться огни какого-то поселка.
– Дальше не надо… – сказал Юра, тяжело дыша. – Передохнем, сориентируемся, тогда двинемся… – Он посмотрел на Кузьмичева и вдруг стал смеяться. – Подфартило, а? Сявки, рты пораскрывали, а с нами зевать нельзя. С нами ухи надо держать… – Протянул руку Сергею: – Юра. Тебя как?
– Серега. – Они крепко пожали друг другу руки.
– Спасибо, братан, – сказал Кузьмичев.
– Сочтемся… – ответил тот и осмотрелся. – Убежать – мелочь. Главное – найти нормальную хату… – Внимательно взглянул на Кузьмичева. – Часто бегал?
– Первый раз.
Ответ почему-то еще больше развеселил Юру.
– Ладно, лиха беда начало. Держись за Юру, не пропадешь… – Юра снова повертел головой. – Пошли.
– Куда?
– Сначала прямо, потом куда-нибудь завернем. Будем искать добрых людей. Поканали, братан.
Они сделали несколько шагов, вдруг Кузьмичев остановился:
– А почему я должен канать за тобой?
Тот удивленно уставился на него:
– А за кем еще тебе канать?
– Я сам по себе.
Юра в недоумении пожал плечами.
– Давай, дуй… Только ведь пропадешь. Километра не протопаешь, а менты уже грабли раздвинут и обмакнут… Канай! – он сделал ручкой и зашагал вперед быстро и уверенно. – Успехов в нелегком деле по прокладыванию пути.
Сергей постоял какое-то время в раздумье, двинулся следом.
– Эй! – позвал. – Эй, Юра!
– Догоняй! – махнул тот, не оглядываясь. – Кто опоздал, тот догоняет.
Илья сидел в удобном кожаном кресле, внимательно и с интересом изучал Анну.
Кабинет у него без особых изысков, но уютный и комфортный. Сам хозяин традиционно в гражданском костюме, аккуратно причесанный, элегантно одетый.
– Жаль… – произнес и через паузу повторил: – Жаль.
Анна вопросительно взглянула на него.
– Кого жаль?
– Вас.
– Я не верю.
– Почему?
– У вас пустые глаза.
– Серьезно? – искренне удивился Илья. – Вот уж не думал, что у меня до такой степени пустые глаза… – С еще большим вниманием окинул взглядом Анну. – И все-таки жаль.
– Вы что-то знаете о моем муже?
– О муже? – переспросил тот и потом произнес ту же фразу без знака вопроса: – О муже… Потому мне и жаль вас.
– Где он? – Анна смотрела на мужчину не мигая, в упор. – Что с ним?
– Буду откровенен. Где он, не знаю. Что с ним? Думаю, с ним плохо.
Глаза Анны сухие, немигающие.
– С вами трудно разговаривать.
– С вами тоже непросто. Ваш муж оказался двойным агентом. Он работал и на нас, и на другую сторону. То есть на криминал. Поэтому есть основания полагать, что дела у него совсем плохи. Если не окончательны.
– Не поняла.
– Он оказался между двух жерновов. А в таком случае от человека остается всего лишь пыль.
Анна некоторое время взвешивала услышанное, затем глаза ее медленно и тяжело стали наполняться слезами.