— Вот и гадай после этого, доверять ему или нет. Подстава он или нет?
— Даю вам слово, мистер Нолан, я выясню это на следующей встрече и сделаю все, чтобы выкачать из него необходимое нам…
Среда, 24 января 1962 года, Мэдисон-авеню
У Полякова была привычка совершать пешую прогулку до места работы в прохладные утренние часы с чувством свободы на душе. Но в этот зимний день, направляясь на очередную встречу с американцем, ощущал тревогу: установленный с Симоном Капланом оперативный контакт без санкции Центра продолжался всего три недели и доставил ему немало дополнительных хлопот. Через Каплана, съездившего по его заданию в Питсбург, он добыл образцы керамики, представлявшие интерес для отечественного авиапрома.
Направив в Центр информацию об этом, он сразу же запросил санкцию на установление контакта с Капланом в качестве кандидата на вербовку и надеялся извлечь из этого похвалу со стороны руководства. Однако из Москвы на имя резидента пришла шифровка с неожиданным ответом: «У нас есть опасения, что Трент своими активными действиями перед возвращением в Аттику[16] мог привлечь внимание Хаты[17]. В связи с этим дальнейшие контакты с Капланом прекратить, новые ни с кем не устанавливать, а агентурную работу полностью свернуть…»
«Это хорошо еще, что в Центре заботятся о моей безопасности, — размышлял Поляков при подходе к месту встречи. — А как же теперь поступить с Капланом? Неужели это была подстава Джона Мори с целью проверки меня на честность сотрудничества с ним? Так что же делать? Сообщать или не сообщать Джону об установлении контакта с Капланом? Нет, наверно, надо рассказать все, как было. Кто знает, может, ФБР уже проконтролировало поездку Каплана в Питсбург…»
Встреча с Мори началась с подробного рассказа об этом факте. Когда Топхэт закончил свое сообщение, Джон улыбнулся и сказал:
— Спасибо за информацию, но мне это уже известно.
— А от кого вам стало это известно? — зацепился Топхэт. Мускулы на лице Джона напряглись, несколько секунд он смотрел на него молча, потом опять ехидно улыбнулся и глумливо осведомился:
— Неужели вы не догадываетесь?
— Догадываюсь, но хотел бы услышать это из ваших уст.
— Ну, конечно, от службы наружного наблюдения. У нас, как видите, нет от вас никаких тайн. А вы вот все еще продолжаете скрывать от нас свою агентуру.
Топхэт недоуменно пожал плечами.
— Кого вы имеете в виду?
— Я имею в виду тех ваших агентов, которые поныне действуют на территории Америки…
Топхэт хотел что-то ответить, но Джон, выставив вперед ладонь, остановил его, продолжая излагать свою мысль:
— Мое руководство после каждой нашей встречи задает мне всегда один и тот же вопрос: «Ну что вы получили сегодня?» Вот и я адресую вам этот вопрос: что могу я сегодня доложить шефу о действующих у нас советских агентах и нелегалах? Если вы назовете их сейчас, то ваш брильянт еще ярче заблистает в истории спецслужб Америки.
Джон внимательно смотрел на Топхэта, ожидая его реакции.
Топхэт спокойно воспринял выжидательный взгляд седовласого хитреца из ФБР. Он в эту минуту думал о своем: его по-прежнему продолжало беспокоить известное всем легкое обращение американцев с полученной от своих помощников информацией. Это вызывало у него перед возвращением в Москву страх, буквально сковавший его, страх за последствия ее использования. В который раз, оказавшись в сложной ситуации — идти против правды или говорить только правду, он не знал, что делать.
Джон уловил его нерешительность и, не выдержав молчания, решил надавить:
— Так вы будете называть агентов, которые остались еще в Америке?
И Топхэт начал сдавать их и тех, которых знал по документам в период своей работы в Центре. Первым он назвал агента Дрона[18] — офицера Военно-морского флота США, затем подполковника Вольфа[19] — бывшего заместителя начальника отдела вооруженных сил США, потом англичанина Барда[20], работавшего в Министерстве авиации Великобритании и занимавшегося разработкой ракетного оружия для британского флота.
Затем наступила небольшая пауза: он стал вспоминать, кого еще следовало бы раскрыть американцам. Вспомнив, он назвал дешифровальщика Агентства национальной безопасности США Дарка[21], англичанина Марса[22], американцев Фроста[23], Горуна, Гранта[24] и Беджера[25]. Сделав опять паузу, он, не меняя тона, продолжал выдавать остальных советских нелегалов[26] и поддерживавших с ними контакт сотрудников[27] нью-йоркской резидентуры ГРУ, а на некоторых офицеров даже дал наводки на возможность их вербовочной[28] разработки.
20
ФБР и МИ-5 (английская контрразведка) вели его совместную разработку вплоть до 1965 года.
24
Сержант Военно-воздушных сил США был арестован в 1966 году, а его оператор А. Малинин выдворен из страны.
25
Профессор Нью-Йоркского университета, был арестован через год на явочной квартире вместе со своим оператором П. Масленниковым.
26
Сразу после отъезда Топхэта в Москву произошли провалы нелегалов Сана, Бартона, Туоми, Хильды, Таировых, Жакоба, Ларсена, Ванды, Саниных, Гайда, Норда и других.
27
В 1963 году были арестованы осуществлявшие связь с нелегалами сотрудники резидентуры ГРУ Иван Егоров и Петр Масленников, выдворены из США Иван Выродов, Василий Прохоров и Алексей Полежаев.
28
Впоследствии вербовочные предложения фэбээровцами были сделаны Владимиру Сажину, Николаю Цапенко, Виктору Симонову и Алексею Полежаеву, но те отвергли их предложения и вынуждены были из-за предательства Д. Полякова прервать свои командировки и досрочно вернуться в СССР.