О смертной казни он думал теперь как о наиболее благоприятном для него исходе, поскольку предательством сам разрушил не только свою жизнь, но и жизнь детей и внуков, покрыл свое имя позором и сделал всех членов семьи изгоями общества. Нельзя забывать, что все это происходило в те времена, когда социалистическая мораль, вопросы чести, верности и долга не были пустым звуком. Смерть оставалась единственным и наилучшим выходом из создавшегося положения — «мертвые срама не имут».
Пока же, оставаясь живым, он каждый день умирал от сознания всего происходящего и мук, причиненных своим близким. Самое страшное было в том, что состоявшийся арест — это катастрофа для его семьи. Как воспримут все это его мать, жена и дети, которых он любил и пытался оберегать все эти годы? Чем может он искупить свой позор? Своей жизни он давно не придавал особого значения. И все же где-то глубоко, в тайниках сердца, у него теплилась крошечная надежда, что, может быть, все обойдется и без смертной казни: «Ведь я не какой-то там перебежчик капитан Резун и не какая-то там мелкота ироде лейтенанта Сорокина и майора Чеботарева, они были тоже из ГРУ. Я все же генерал, бывший резидент и военный атташе при посольствах СССР в Индии и Бирме. Таких людей, как правило, увольняли со службы или заключали в тюрьму, оставляя им жизнь».
Размышляя так, генерал Поляков пришел к выводу, что прежде всего нужно понять, какими документами располагает в отношении него КГБ и в каком объеме? А это станет возможным лишь в процессе расследования дела и общения со следователем: вкрапленными частицами лжи будет четче высвечиваться позиция КГБ. И все-таки с самого начала не следует давать правдивые показания, но и открыто лгать и изворачиваться тоже не надо. «Я должен преподносить себя как преданного делу партии и правительства человека, ратующего за справедливость и приверженность социал-демократическим принципам. Буду доказывать следователю, а потом и суду, что я не враг России, а патриот, который все годы пребывания за рубежом отстаивал ее интересы. Я должен выдавать себя за борца с тоталитаризмом и хрущёвщиной, должен показать, что я такой же демократ, как и генсек Горбачёв, и, таким образом, направить следственный процесс в политическое русло…»
Допрос арестованного генерала Полякова начал вести один из опытнейших следователей, профессионал высшей категории, имевший в своем послужном списке уже множество раскрытых преступлений и награжденный двумя орденами Красной Звезды, заместитель начальника Второго отдела Следственного управления КГБ СССР полковник Анатолий Гаврилович Жучков. В первый же день допросов Поляков стал придерживаться заранее избранной им тактики поведения: он признался в предъявленном обвинении в самом общем виде. Следствию нужно было его признание, и оно получило его. «А дальше, — решил генерал, — пусть следователь подкрепляет предъявленное обвинение имеющимися в его распоряжении фактами и доказательствами. И тогда настанет “момент истины” и выяснится, чем же в действительности располагает следствие». Поэтому Поляков и заявил о своей готовности к сотрудничеству в рамках обвинения по статье 218 УК РСФСР. Поляков посчитал, что это позволит ему еще раз обдумать ситуацию, выработать тактику поведения и обстоятельно сформулировать свои показания.
На четвертый день допросов полковник юстиции Жучков, за которым сохранялось расследование других дел, находящихся в производстве Второго отдела, — о контрабанде и об иных госпреступлениях, с согласия начальника подразделения Виктора Михайловича Кузьмичёва [94] поставил вопрос перед руководством Следственного управления КГБ — заместителем начальника управления генерал-майором Александром Васильевичем Загвоздиным [95] об освобождении его от дальнейшего расследования дела Полякова.
Учитывая эти обстоятельства, а также общую профессиональную и специальную подготовку подполковника Александра Сергеевича Духанина[96], Кузьмичёв и Жучков уверили генерала Загвоздина в том, что в сложившейся ситуации только Духанину под силу будет переиграть Полякова и разоблачить его. В качестве примера был приведен целый ряд успешно расследованных им сложных дел высшей категории, требовавших глубокого знания и виртуозного владения приемами судебной психологии. В частности, Духанин блестяще зарекомендовал себя по делу сотрудника Управления «К» ПГУ КГБ СССР подполковника Полещука [97], хотя это стоило Александру Сергеевичу большого напряжения внутренних сил и психической устойчивости. Разоблачение же такого матерого шпиона, как Поляков, установление мотивов его предательства и определение объема выданных им сведений требовало много времени и выдвигало на первый план нерешенную за истекшие шесть лет разработки Дипломата задачу по получению изобличающих его доказательств. Их отсутствие не только не способствовало формированию внутреннего убеждения у следователя, но и грозило свести на нет все предпринимаемые усилия по разоблачению шпиона. Опереться следователю в этой ситуации было не на что, и поэтому вся работа начиналась с чистого листа, на свой страх и риск. Контрразведка же в лице Третьего главного управления КГБ добилась лишь одного — возбуждения на основе ДОР уголовного дела. Проблемы, трудности и ответственность были переложены на плечи следствия.
94
В. М. Кузьмичёв — почетный сотрудник госбезопасности, кавалер трех боевых орденов, имел на своем счету не одно раскрытое дело по шпионажу. Умер в 2002 году.
95
А. В. Загвоздин — участник Великой Отечественной войны, почетный сотрудник госбезопасности, награжден орденами Боевого Красного Знамени, Трудового Красного Знамени, Красной Звезды, «Знак Почета» и Отечественной войны, заслуженный юрист РСФСР. Непосредственно сам расследовал дело Пеньковского и Винна. Под его руководством Следственным управлением расследовались все наиболее значимые дела по шпионажу.
96
А. С. Духанин — начальник отделения Второго отдела. В 1984 году награжден орденом «Знак Почета». В 1986 году был направлен для оказания помощи по расследованию уголовного дела предателя Родины Г. Г. Вареника.
97
Тогда по ходу следствия Полещук сменил девять версий о времени и об обстоятельствах его вербовки, а также о развитии событий по сотрудничеству с американской разведкой. При этом он каждый раз клялся, что говорит правду. Опровергнуть его лживые заявления было невозможно из-за отсутствия прямых доказательств его преступного сотрудничества с ЦРУ. В процессе расследования этого дела Духанин направил свои усилия на закрепление более или менее правдоподобных фактов в показаниях Полещука, наиболее «перспективных» для последующего его изобличения. Используя комбинацию из отдельных мало известных отечественной практике психологических программ, следователь приступил к повседневным детальным допросам, придерживаясь наступательной тактики. Это позволило глубже изучить и составить точный психологический портрет Полещука — человека без чести и совести. Даже изъятая из чехла его очков инструкция ЦРУ по связи с ним не являлась, по его наглому заявлению, доказательством и не могла говорить о его предательстве Родины. И тогда Духаниным был найден кардинальный ход: по делу по его просьбе провели финансово-экономическую экспертизу расходов Полещука и его жены на основе выписки товаров из рекламных журналов ведущих фирм мира. В результате этого четко проявились и обозначились время покупок, их стоимость и размеры «излишних» денежных сумм, являвшихся ежемесячными платами американской разведки.