— А в чем же она одна, ваша единственная, правда? Да и какой она может быть, если вы через шестнадцать лет после окончания Великой Отечественной войны начали постоянно обманывать свою семью, свою страну и своих сослуживцев?
Ни один мускул на лице генерала не дрогнул, хотя второй вопрос был для него неприятным уколом и заставил задуматься: «Выходит дело, что комитетчики знают, что я был завербован американцами в 1961 голу… Неужели произошла утечка информации из ЦРУ или ФБР? В КГБ ведь, как сказал только что следователь, есть тоже свои агенты в американских спецслужбах. Так оно и должно быть: обе стороны обязаны знать, что делает или замышляет ее противник. Но кто же мог навести КГБ на меня? Я же не допустил ни одной ошибки, и никто не мог знать о моей вербовке. А впрочем, что гадать, все равно ничего уже не изменить.» И, взглянув на следователя, он совершенно спокойно, уверенным тоном заговорил:
— Моя правда, как я уже сообщил вашему предшественнику Анатолию Гавриловичу, заключается в том, что я поддерживал отношения с американскими коллегами исключительно на официальной основе. Сначала как сотрудник секретариата Военно-штабного комитета при ООН, а затем как военный атташе в Бирме и Индии. Причем встречался с ними только за рубежом и в основном на протокольных мероприятиях, — подчеркнул он. — Но иногда разве что на охоте или на рыбалке.
Он сделал паузу, потом продолжил:
— Хочу пояснить, что Военно-штабной комитет был создан в рамках Устава ООН для того, чтобы давать советы и оказывать помощь Совету Безопасности — постоянно действующему органу ООН по всем вопросам, относящимся к военным потребностям в деле поддержания международного мира и безопасности, к использованию войск, предоставленных в его распоряжение, и к командованию ими, а также к регулированию вооружений. СССР, как вы знаете, является постоянным членом Совета Безопасности. И ни для кого не была тогда секретом безмозглая, авантюристическая международная политика руководителя советского государства Никиты Хрущёва, дважды поставившего мир на грань ядерной войны. А ведь за плечами советского народа была уже тяжелая война, в которой каждая семья понесла невосполнимые потери. Моим сыновьям исполнилось в то время девять и шесть лет, и я не мог не думать об их будущем. Поэтому, чтобы противодействовать агрессивной политике Хрущёва, я и решил оказать содействие Соединенным Штатам Америки. Но никакого политического ущерба своей стране я практически не принес, так как по окончании срока загранкомандировки в июне 1962 года я отплыл на теплоходе из США в СССР.
Духанин понимал, что сказанное Поляковым априори не может быть правдой, и он решил сделать ход, основываясь только на своей интуиции.
— Значит, вы говорите, что только на официальных мероприятиях встречались? И только с коллегами из дипломатического корпуса США? А может быть, это были все же конспиративные встречи с установленными разведчиками из ФБР и ЦРУ? И встречались вы с ними не только в официальной обстановке, но и, как вы сами сейчас признались, на охоте и рыбалке? Что вы скажете на это?
Вот так в тиши кабинета начался поединок, который по напряженности и степени значимости был сродни шахматной партии высочайшего уровня. В дебюте обе стороны отмобилизовывали свои силы к осуществлению маневрирования, готовясь к непосредственному столкновению и стремлению найти уязвимые места в защитном построении противника.
Поляков не спешил с ответом на вопросы следователя, анализируя то, что он услышал.
И тут Духанин вновь спросил:
— Скажите, Дмитрий Федорович, перед первой и последующей командировками за рубеж давали ли вы обязательство соблюдать так называемые «Правила поведения командируемых за границу»?
— Да, я подписывал такую инструкцию.
— А что в ней говорилось, вы можете вспомнить?
— Трудно все вспомнить через двадцать пять лет, особенно такой незначительный документ. Но я сейчас попробую. Итак, первое: соблюдать долг советского гражданина перед своей Родиной, отстаивать ее честь и интересы. Второе: строго хранить государственную тайну. Третье: честно и добросовестно выполнять возложенные на меня обязанности. Четвертое: избегать разговоров о служебной работе с кем бы то ни было. В том числе и с членами семьи…