Размышляя обо всем этом и о предстоящей двойной жизни на работе и дома, Поляков все больше приходил к твердому убеждению, что всю оставшуюся жизнь так или иначе придется постоянно оглядываться по сторонам, быть осторожным и рассчитывать только на самого себя. Мало того, возмечтал еще и продвигаться по служебной лестнице. Чтобы достичь этого, он поставил перед собой задачу: всем своим поведением подчеркивать уважение к начальникам всех рангов, располагать их к себе и привлекать на свою сторону с помощью уже приобретенных для этого американских подарков.
Едва успел он разработать для себя такую тактику, как вошел генерал Толоконников. Поприветствовав кивком головы вставшего по стойке «смирно» Полякова, он прошел мимо него в свой кабинет, оставив дверь открытой.
— Можно к вам, товарищ генерал? Полковник Поляков прибыл по вашему указанию, — окликнул он заместителя начальника управления.
— Проходите и присаживайтесь к столу.
— Благодарю вас.
Оглядев большой светлый кабинет, Поляков остановил взгляд на висевшем позади генеральского кресла портрете ненавистного ему Никиты Хрущёва.
— Вам не нравится этот портрет? — поинтересовался Толоконников.
Поляков стушевался, но тут же взял себя в руки и сказал:
— Я бы поменял для этого портрета рамку.
— И на какую же? — удивился генерал.
— На черную. Она лучше бы контрастировала с серого цвета фотографией Хрущёва. Хотя нет, пусть остается все как есть. Серый человек достоин такого цвета обрамления…
— Вы считаете его серым человеком? — сделал большие глаза генерал.
— Да не только я, все американцы считают его таким после того, как он выступил в Организации Объединенных Наций. Помните, как он потрясал ботинком с трибуны?
Генерал укоризненно покачал головой и сказал:
— Вы не американец, а русский человек, и поэтому прошу вас быть сдержанным в своих оценках. А не то и на неприятности можете нарваться. А пригласил я вас не для того, чтобы вы указывали мне, на какой цвет поменять рамку в портрете. Разговор у нас пойдет о более серьезных вещах. Руководство главка в лице адмирала Бекренёва, от которого я только что возвратился, встревожено резким сокращением нашей нелегальной сети в Америке. Вы можете объяснить, с чем это связано? Как так получилось, что самые закрытые источники информации вынуждены с согласия Центра конспиративно бежать в сопредельные страны, а потом перебираться в Советский Союз? Что там произошло? «Ну вот и началось: с первой встречи — уже допрос», — промелькнуло в голове Полякова. Лицо его приняло цвет бетона, в глазах появился какой-то полубезумный блеск. Он кинул злой взгляд на генерала и, делая вид, что впервые услышал об этом, спросил:
— А почему вы считаете, что произошло сокращение нелегальной сети?
— Вот об этом я и прошу вас доложить! — повысив голос, требовательно произнес генерал Толоконников, продолжая пристально вглядываться в лицо полковника. — Из-за угрозы их провалов мы вынуждены теперь давать санкции нелегалам на их выезд из США. Вы что, не знали об этом?
— Да, не знал, — промычал Поляков.
— Плохо! — вспылил генерал и, сделав небольшую паузу, опять спросил: — Чем же вы тогда там занимались? Вы же были в Нью-Йорке заместителем главного резидента по нелегальной разведке?!