Приказ на перевод в Военно-дипломатическую академию (ВДА) генерал-майора Полякова был подписан лично Ивашутиным, и потому сразу после отпуска ему пришлось вместо возвращения в Индию отправляться на юго-запад столицы, где предстояло занять прежнюю должность начальника разведывательного факультета.
Несколько недель, отработанных в ВДА, измотали его больше, чем все годы разведслужбы в Дели, а опасения, связанные с возможным разоблачением, окончательно встревожили. Периодическое составление и утверждение расписания занятий, замены чтения лекций и вся прочая каждодневная писанина стали для него сущим наказанием. Непреходящая тревога по поводу разоблачения да еще и рутинная, порядком надоевшая работа в академии вынудили Полякова позвонить Изотову и попросить у него аудиенцию. Тот не отказал и назначил встречу на следующий день.
Поляков явился к Изотову несколько позже назначенного времени. Начальник управления кадров поморщился — несвоевременный приход Полякова ломал уже запланированный график работы — и потому недовольно проворчал:
— Ну что там у тебя опять стряслось?
— Не могу я там больше работать. Верните меня на Хорошевку. Пусть даже не на оперативную работу. Например, в информационную службу к генерал-полковнику Зотову. На худой конец я согласен работать в любом вспомогательном отделе.
«Вот же наглец! — подумал Изотов. — Ему грозит арест, а он торгуется, где ему работать…»
Пожав плечами, Сергей Иванович встал из-за стола и, ничего не говоря, прошелся по кабинету. Месяц назад Ивашутин сообщил причину, по которой Полякова необходимо отстранить от оперативной работы, и предупредил о том, чтобы он со своим протеже держал ухо востро и не давал ему повода насторожиться. Сев опять за стол, Изотов смягчился и, чтобы не затронуть самолюбия генерал-майора Полякова, спокойно произнес:
— Мне кажется, ты рано ставишь вопрос о переводе на Хорошевку.
— Почему? — удивился Поляков [85].
— Потому что надо подождать, потерпеть. Ты хоть помнишь, с какой должности ты поехал в Индию военным атташе и главным резидентом?
— Да, помню. Тогда у меня все прекрасно получилось. А нельзя ли, Сергей Иванович, через некоторое время повторить подобный зигзаг с загранкомандировкой?
— А что?.. В самом деле неплохая идея! — отозвался Изотов и с хорошо скрытым лукавством продолжил: — У тебя большой опыт разведывательной работы, есть опыт руководства резидентурой. Сколько ты уже прослужил за кордоном?
— Около семнадцати лет. А всего в разведке — более тридцати.
— Да, это очень ценно, Дмитрий Федорович.
Скупая похвала начальника управления кадров стоила для Полякова в его положении очень многого. Он благодарно кивнул головой и, проглотив внезапно подкативший к горлу ком, хрипло произнес:
— Спасибо, Сергей Иванович. В последнее время я так редко слышу от вас добрые слова.
— Да ладно тебе! Ты у нас, как никто другой, обласкан повышениями в должности и высокими воинскими званиями, — парировал Изотов. — Нет, Дмитрий Федорович, тебе не стоит жаловаться на судьбу и на недостаток добрых слов. Ты лучше запасайся теперь терпением и жди, когда опять подвернется счастливый случай.
— Что ж, будем надеяться на такой хороший случай, — коротко обронил Поляков и направился к выходу.
Перспектива снова побывать в загранкомандировке приятно щекотала нервы генерала Полякова. Он остановился у порога и, обернувшись, сказал:
— А вы, Сергей Иванович, действительно, замолвите обо мне доброе слово генералу армии?
Изотов чуть усмехнулся: «Только этого мне не хватало в нынешней ситуации», — подумал он и сквозь зубы произнес:
— Нет, Дмитрий Федорович, тут я тебе не помощник. Не могу я заместителю начальника Генштаба молвить о ком-то слово. Он вон, — Изотов указал пальцем вверх, — насколько выше меня сидит…
— В таком случае вы все равно не забывайте обо мне, — приоткрыв дверь, с ухмылкой бросил Поляков.
Изотов нервно дернулся, встал, исподлобья посмотрел на него и презрительно ответил:
— Всего доброго, Дмитрий Федорович.
С того дня у генерала Полякова словно камень с души свалился, и началась у него более-менее спокойная работа в ВДА. Он посчитал тогда, что судьба в очередной раз соблаговолила ему, что разговор с Изотовым был полезным и обнадеживающим. И, как ни в чем не бывало, он принялся за старое: собирать и накапливать шпионскую информацию о выпускниках разведывательного факультета 1980 года и трех последующих лет. Таковых набралось 87 человек. Когда наступил день закладки тайника «Киев», Поляков решил отказаться от его использования: «Зачем мне он, если есть безопасный способ передачи сведений за две с половиной секунды».