В октябре 1935 года Маклейн был зачислен в кадры английского МИДа. И «Швед» успел, буквально в последний момент, снять фотокопию с письма лорда Саймона, в котором министр иностранных дел Англии лично поздравлял Маклейна с поступлением на дипломатическую службу Ее Королевского Величества. Фотокопию «Швед» взял с собой в Москву для отчета.
А из Москвы в Лондон вскоре вернулся Дейч, который принял обратно на связь Маклейна и отменил намечавшуюся поездку Филби в Индию.
…Один из друзей «Шведа» но школьным годам Борис Розовский вспоминал, что Лейбу уже тогда, в детские годы, тянуло проводить время в более комфортабельной обстановке их дома, поскольку семья Розовских считалась одной из самых состоятельных в еврейской общине Бобруйска. По его словам, на Лейбу производила впечатление резкая разница в социальном статусе их семей, и он «всегда просил мою маму разрешить ему посмотреть на стол, который накрывали в ожидании важных гостей».
Эта тяга Лейбы к «шикарной» жизни с возрастом не пропала, скорее, даже усилилась. Он ни в чем себе не отказывал даже в объятой пламенем Гражданской войны Испании.
Весной 1937 года доброволец интернациональной бригады Кирилл Хенкин имел возможность наблюдать «Шведа» в Валенсии в отеле «Метрополь» — штаб-квартире, как он выразился, советской разведки. Вот его воспоминания.
«Меня проводили на шестой этаж в просторный номер генерала, ответственного за операции НКВД. Судя по первому впечатлению, Орлов был далеко не типичным русским военным офицером. Это был утонченный человек, более привычный к комфорту, чем к суровой фронтовой жизни. Когда мы вошли в комнату, Орлов сидел довольно далеко от меня. Я поразился, насколько тщательно он ухаживал за собой. Он только что побрился и сбрызнул себя одеколоном. На нем была утренняя одежда: фланелевые брюки и шелковая сорочка без галстука. На поясе в открытой замшевой кобуре виднелся пистолет <<Вальтер» 7,65 калибра».
И далее: «Я был заворожен и парализован видом роскошного завтрака, накрытого на сервировочном столике, который вкатил слуга в белой униформе. Орлов намазал маслом горячий подрумяненный ломтик хлеба, откусил кусочек и занялся яичницей с ветчиной, время от времени прихлебывая кофе. Он слушал меня рассеянно, иногда задавая вопросы, чтобы смутить меня, но большую часть времени он меня не перебивал. Что касается меня, то я изо всех сил старался не пялиться на еду — не для того, чтобы скрыть, что я голоден, а чтобы не утратить достоинство. Целые сутки у меня не было крошки во рту.
Подобрав яичный желток булочкой и допив свою чашку кофе, Орлов вынул пачку <<Лаки страйк», зажег сигарету и, показывая, что разговор закончился, сказал: «Мы с вами свяжемся».
Однако вызова от Орлова так и не последовало.
…В Испании «Швед» представлялся Александром Михайловичем Орловым. По его утверждению, «Сталин решил, что мне следует перед назначением в Испанию сменить старый псевдоним «Никольский» на «Александр Михайлович Орлов».
…Не менее интересными штрихами к портрету Лейбы Орлова выглядят наблюдения Кима Филби. Отправившись по заданию советской разведки в Испанию сначала свободным журналистом, а затем корреспондентом лондонской «Таймс», Филби возобновил там оперативный контакт со своим прежним куратором. «Зенхен» называет Орлова «человеком действия». В экстремальных условиях гражданской войны Орлов, по его словам, «был энергичен, я бы сказал, отчаянно энергичен. Он, например, любил всегда быть при оружии — вероятно, из-за переполнявшей его энергии и непомерно романтического отношения к своей профессии. Работа у нас шла гладко, однако иногда случались и курьезы.
Одна из очередных встреч была назначена в Тулузе на железнодорожном вокзале. Когда появился Орлов, я почувствовал, что что-то не так. Всегда уверенный и спокойный, он в этот раз выглядел смущенным и явно чувствовал себя неловко. На мой вопрос, в чем дело, Орлов немного помялся, а потом распахнул плащ. Под плащом у него висел автомат. Затем он сел и рассказал, как привычка всегда иметь под рукой автомат спасла ему жизнь.
Однажды изнурительным жарким днем Орлов решил устроить себе сиесту, как это делают в жару испанцы. Стянув с себя всю одежду и растянувшись на гостиничной постели под одной простыней, Орлов быстро задремал, предварительно положив рядом свой верный автомат со снятым предохранителем. Пребывая в полудре-мотном состоянии, он почувствовал, что дверь его комнаты открывается. Не проснувшись полностью, Орлов инстинктивно схватил оружие и разрядил целую обойму еще до того, как сумел оценить ситуацию. Он обнаружил, что уложил наповал двух мужчин, которые вошли в комнату. Он уверял меня в том, что, как он позднее выяснил, эти люди были направлены, чтобы убить его. Однако он так и не узнал, были ли они посланы Франко или его врагами из НКВД».