Наконец произошло то, что и должно было произойти. Сотрудники посольства Германии, в том числе установленные разведчики, всерьез заинтересовались «Гейне». Наиболее активно и целенаправленно проявлял себя сотрудник экономической секции, который стал регулярно встречаться с ним. И вот однажды немец как бы невзначай назвал в разговоре с «Гейне» несколько фамилий из числа тех, кто еще с дореволюционных времен числился в друзьях семейства Демьяновых. «Гейне» пропустил это мимо ушей — ему было предписано не реагировать на попытки немца «прощупать» его, заставить раскрыться и тем самым дать повод для вербовочного предложения о сотрудничестве с немецкой разведкой. О том, что именно эту цель преследовал немец, стало известно из опубликованных после войны мемуаров Рейнхарда Гелена «Служба, воспоминания 1942–1971 годов». Шеф военной разведки генштаба сухопутных войск Германии констатировал, что после этой беседы Александр Демьянов был поставлен на оперативный учет в абвере под кодовым именем «Макс».
Не осталась эта беседа и без внимания чекистов: в агентурном деле «Гейне» появилась специальная пометка о том, что агент будет одним из первых, кем заинтересуется абвер в случае войны между Советским Союзом и Германией.
Сам же Александр Демьянов, ничего не ведая о том, какие виды на него имеют немцы, да и чекисты, записался на второй день войны добровольцем в кавалерийскую часть Рабоче-крестьянской Красной Армии (РККА). Но на фронт не попал. Его направили в распоряжение Особой группы (четвертое Управление НКВД). А в декабре 1941 года, после соответствующей спецподготовки, он перешел линию фронта и объявился перед гитлеровцами в качестве эмиссара глубоко законспирированной антисоветской и прогерманской организации «Престол», созданной, конечно, усилиями Лубянки с чисто контрразведывательными целями: внедрение в действующую на территории Советского Союза агентурную сеть абвера, а также обезвреживание регулярно забрасываемых в советский тыл новых групп разведчиков-диверсантов.
Немцы с недоверием отнеслись к перебежчику, тем более, что он пришел к ним на. лыжах по заминированному полю. Справедливости ради следует отметить, что сам Демьянов даже не подозревал, что шел по минам и чудом уцелел. А зацикленные на конспирации чекисты попросту забыли поинтересоваться, что представляет собой тот участок фронта, на котором они осуществили вывод агента в расположение противника. За их оплошность пришлось отдуваться агенту.
Прифронтовая группа немецких контрразведчиков долго и пристрастно допрашивала «Гейне». Не обошлось и без инсценировки расстрела, дабы заставить его признаться в сотрудничестве с НКВД. Затем Демьянова этапировали в Смоленск, где им занялись сотрудники абвера из штаба «Валли». Но и у этих многоопытных контрразведчиков недоверие к перебежчику постепенно менялось на возраставшую уверенность в том, что он тот, за кого себя выдает. Окончательно же ему поверили после того, как о нем навели справки в белоэмигрантских кругах Парижа и Берлина, а главное — получили сведения о том, что Демьянов — это тот самый «Макс», которого не успели завербовать в Москве еще до начала войны.
После обучения шпионскому ремеслу в специальной школе абвера иод Смоленском «Макс» с двумя помощниками в феврале 1942 года был заброшен на парашюте через линию фронта с заданием осесть в Москве и, используя возможности «Престола», приступить к созданию разветвленной сети агентов-диверсантов для организации саботажа и диверсий на железных дорогах, а также для внедрения своих людей-информаторов в руководящие структуры Красной Армии.
Добравшись до Москвы, Демьянов сразу же связался с Лубянкой, а затем доложил по радиосвязи своим новым хозяевам о том, что прибыл к месту назначения и приступил к выполнению поставленных перед ним разведывательных заданий. В его распоряжении были два радиопередатчика, которыми его снабдили абверовцы. Один должен был быть развернут в Москве, другой — на периферии. Последний вскоре замолчал. Зато первый заработал, что называется, на полную катушку. Поначалу информация от «Макса» принималась в Вене. Но к концу 1942 года «приемный пункт» был передвинут в Софию. Это было сделано с целью зашифровки места нахождения источника информации: из Москвы в Софию, оттуда — в Вену и наконец — в Берлин, в штаб-квартиру абвера.