– А если точнее?
– Вечером.
– Еще точнее. В котором часу вы узнали о киднепинге?
– Протестую, – заявил адвокат. – Вопрос некорректный. Во-первых, с тех пор прошло достаточно времени. А во-вторых, допрашиваемый не обязан фиксировать свою жизнь ежеминутно.
Следователь неопределенно кивнул.
– Допустим… – И зашел с другой стороны: – Вы когда-нибудь вели разговоры с Пантелеевой о возможном приобретении оставшихся акций «Мандарина»?
– Не вел.
– Значит, намерений полностью выкупить «Мандарин» у вас не было?
– Не было.
– То есть данный объект вас не интересовал?
– Интересовал, но часть акций все равно принадлежала Пантелеевой.
Следователь ухмыльнулся:
– Итак, объект все-таки интересовал, но акции все равно принадлежали Пантелеевой. Правильно я вас понял?
– Протестую! – выкрикнул Лерр. – Некорректный вопрос!
– В чем его некорректность? – посмотрел на него Конюшин.
– В том, что вы фактически формулируете прямую заинтересованность господина Кузьмичева в акциях, принадлежащих Пантелеевой.
– Я всего лишь повторяю слова господина Кузьмичева.
– Из двух фраз сделали одну, что дает вам возможность весьма своеобразно трактовать сказанное.
Вдруг до Кузьмичева дошло. От догадки он даже коротко хохотнул:
– Вы что… подозреваете меня в похищении сына Пантелеевой?!
– Я вам еще не сказал об этом, – спокойно ответил следователь.
– Но ведете к этому?!
– А вы исключаете такое подозрение?
Сергей снова хохотнул:
– Вы с ума сошли… Это сын моей подруги! Близкой подруги! Как вам может прийти в голову подобное?
– Жизнь преподносит и не такие случаи.
– Но это же бред! На чем он может основан?
– На фактах.
– Каких фактах?
– Вы сообщили гражданке Пантелеевой, что похититель сына найден и ребенок едва ли не сегодня будет возвращен матери. Правильно?
Сергей кивнул:
– Допустим.
– Допустим или сообщили?
– Сообщил.
– Собщили… Возникает вопрос: кто похититель, где ребенок? Похититель неизвестен, ребенок не найден. Значит, что? – Следователь перешел в атаку. – Шантаж? Желание держать человека на крючке?!
Кузьмичев от возмущения приподнялся.
– Боже мой… И вы ради этого бреда устраиваете в офисе шмон?! Пугаете и унижаете людей?
– Вы знаете имя похитителя?
– Знаю…
– Кто он?
– Протестую! – вмешался было Лерр, но Кузьмичев остановил его.
– Помолчите. – И повернулся к следователю: – Да, я знаю и имя похитителя, и место, где содержится ребенок. Но вам этого не скажу.
– Вы действуете как сообщник преступников.
– Считайте как хотите. Но я отлично знаю нашу доблестную милицию и также знаю, чем может закончиться ваша операция по освобождению заложника! Поэтому мои люди проведут операцию сами, и в самое ближайшее время мать увидит своего мальчика.
– А может, ваши люди как раз затем и похитили ребенка, чтобы его доблестно освободить?
– Больше ни на один ваш вопрос я отвечать не собираюсь, – резко оборвал следователя Кузьмичев.
– Значит, в самое ближайшее время встретимся в знакомом для вас месте – в следственном изоляторе.
– Встретимся. И вы передо мной извинитесь.
Бойцы ОМОНа все еще продолжали обыскивать помещение «Час-Инвеста», Кузьмичев вышел на балкон, набрал номер.
– Здравствуйте. Петра Петровича, пожалуйста… Кузьмичев спрашивает.
Секретарша заглянула в кабинет Грязнова, почему-то шепотом сообщила:
– Кузьмичев… Возьмете?
– Непременно, – пророкотал Петр Петрович и снял трубку. – Здравия желаю, Сергей Андреевич. Как жизнь драгоценная?
– Слава богу. Как ваша?
– Тоже слава богу. Есть какие-то проблемы?
– Есть. Необходимо встретиться. И чем быстрее, тем лучше.
– Уж не по поводу ли ребенка Пантелеевой?
– А вы как догадались? – удивился Сергей.
– Так ведь мир тесен, как шкатулка моей покойной бабушки… Хорошо, встретимся. Где?
– Через час я подъеду. Поговорим лучшего всего в моем автомобиле.
– Любопытное предложение. Интригующее. Ну что ж, в автомобиле так в автомобиле. Через час!
Грэг сосредоточенно и молча гнал «жигуленка» в сторону Москвы. Никитка сидел рядом на переднем сиденье, смотрел на несущуюся под колеса дорогу, тоже молчал.
Проскочили под кольцевой. На посту ГАИ тоже никаких проблем не возникло. С каждым километром на них надвигался мощный грохочущий мегаполис – с пробками, светофорами, сумасшедшим движением, стремящимися попасть под колеса пешеходами.
Никитка поднял на Грэга большие печальные глаза, тихо спросил: