— Но вы ввели людей в заблуждение, — заметила напрямик Зара.
— Я бы скорее сказал, что дал им надежду, — спокойно возразил Грегор д'Арк. — И ставлю на то, что вы поможете мне их не разочаровать.
Выражение лица Зары стало жестким.
— Терпеть не могу, когда на меня давят.
— Я не это имел в виду, — возразил Грегор. — Просто я верю, что вы способны прикончить зверя, вот и все. — Он повернул голову и проследил взглядом за колонной, удалявшейся от Мурбрука. — Иногда я задумываюсь, что я здесь вообще делаю, — внезапно без всякой, казалось бы, связи с предыдущим заметил Грегор. — Просыпаюсь утром, и у меня возникает чувство, что я заключен во сне кого-то другого, во сне, от которого я не в силах пробудиться. Возможно, это не кошмар, но приятным такой сон не назовешь. — Он снова взглянул на Зару. — Знаете, прежде я жил в Хоэнмуте, потом прибыл сюда и за три года всем сердцем привязался к этой местности и людям, которые здесь живут. Конечно, они простые крестьяне, бедные и необразованные, но у них есть свои принципы, и в противоположность самовлюбленным дворянам, которые считают, что они уже по природе своей гораздо лучше «простонародья». Да, они знают, что такое мораль, и умеют себя вести, они живут так, как считают правильным, всем неприятностям вопреки, и мне никогда не пришло бы в голову бросить их на произвол судьбы. И, — он заглянул Заре в глаза, — я очень надеюсь, что вы тоже этого не сделаете, мадам.
Зара спокойно выдержала его взгляд.
— Я не ответственна за этих людей, — заметила она. — Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы им помочь.
Грегор д'Арк мягко улыбнулся:
— Большего я не смею и просить.
Он провел рукой по подбородку и церемонно осведомился:
— Предполагаю, что излишний труд предлагать вам помощь, мадам?
Зара кивнула:
— Вы не ошиблись.
— Тогда не стану вас дольше задерживать.
Он отошел в сторону, чтобы освободить ей путь.
— Берегите себя, и ни пуха вам ни пера, как говорят охотники.
Грегор развернулся и размашистым шагом направился к одной из карет, еще стоявших на площади. Зара некоторое время оставалась на месте, поборов в себе желание посмотреть ландграфу вслед. Затем отбросила все мысли в сторону и, слегка покачивая головой, отправилась в путь. Заносчивое высокомерие и наглая дерзость, с которой д'Арк использовал ситуацию в своих целях, ее рассердила. Но в действительности она злилась больше на себя, так как самым очаровательным образом он сумел ее подчинить своей воле. Она хотела разозлиться на ландграфа, но не могла, и Зара поймала себя на мысли, что д'Арк ей нравился. Как противоположности, их притягивало друг к другу.
Двигаясь по площади, Зара пробовала усмирить свои противоречивые чувства. Некоторые жители еще остались на площади или выглядывали из окон домов, но Зара ни на кого не обращала внимания. Ее взгляд был направлен внутрь, она сосредоточилась на своих мыслях и чувствах и начала их отлаживать и регулировать, как настраивают самые точные весы.
Наконец ей показалось, что она уже может схватить холодный ветер, дувший ей прямо в лицо, Зара стала воспринимать запахи, краски и шумы вокруг себя гораздо острее, чем обычно. Все оказывало на нее более интенсивное и живое воздействие. Она воспринимала малейший шум рядом, и когда, проваливаясь по щиколотку в снег, направилась к опушке леса, то ощутила сладкий до приторности запах духов Друзиллы фон Дрейк, перед внутренним взором тянувшийся, словно зримая ярко-красная лента: вода «флёрдоранж», жасмин и ваниль с ноткой гвоздики.
Если бестия не привидение, а создание из плоти и крови, она наверняка оставит после себя где-нибудь в лесу след, и если Заре удастся его найти, она легко по нему пойдет. Она должна сосредоточиться на главном, отбросив все впечатления, которые обрушились на нее.
Решительными шагами Зара прошла несколько метров до опушки леса и беззвучно исчезла меж деревьев.
Охота началась.
Глава XV
Мурбрукский лес был сродни тому сумрачному лесу, через который они приехали сюда, — бесчисленные километры, заросшие огромными елями, пихтами и лиственными деревьями, с валунами, множеством полян и утоптанных тропинок, прорезанные путаной сетью ручьев, пропадающих в обширных бурых торфяниках; один за другим, снова и снова они возникали между древними деревьями-исполинами и для неосторожного путника могли оказаться злой неожиданностью. С высоты птичьего полета лес, должно быть, казался огромным ковром из зеленых и коричневых лоскутов, простиравшимся в каждую сторону света до горизонта и дальше, куда-то в бесконечность. Долина, в которой раскинулся Мурбрук, утопала среди необузданной зелени, словно камушек-голыш на дне моря. В этой части мира природа бдительно охраняла свое господствующее положение, и попытки людей отвоевать у леса хоть немного земли казались смехотворно жалкими.