— Миленькая история. — Фальк обвел мрачным взглядом руины. — Идеальная история на ночь, что-то вроде «Спокойной ночи, малыши»…
Ян равнодушно пожал плечами:
— По крайней мере, так говорят. — Он встретился глазами с Зарой. — А что вас вообще привело сюда? — спросил он. — След бестии?
Прежде чем она успела ответить, тишину леса внезапно прорезали звуки сигнальной трубы. Звуки доносились издалека, откуда-то с юга, со стороны Мурбрука, из чащи леса.
Ян в ужасе вытаращил глаза.
— Сигнал тревоги! — прошептал он.
— Бестия! — со страхом вымолвила Эла. — Бестия снова напала!
— Черт побери! — Фальк повернулся к Заре. — А мы вот чем занимаемся…
И замер на полуслове, заметив, что Зары уже не было рядом с ним. Едва заслышав первые звуки трубы, Зара метнулась прочь, в направлении, откуда они доносились.
Хотя она, как и все, питала надежду, что тревога не имеет отношения к бестии, инстинкт подсказывал ей, что на кладбище Мурбрука скоро выроют новую яму в жестко промерзшей черной земле.
Глава XVI
Зара выскочила из лесу и оказалась на маленькой поляне, откуда раздавались пронзительные звуки сигнальной трубы. В середине поляны на спине лежала молодая женщина, которая казалась спящей, волосы в беспорядке разметаны по земле, пустые и безжизненные глаза пристально смотрели в затянутое облаками небо. Некогда шикарный охотничий костюм был разодран в кровавые клочья.
Зара обошла труп на должном расстоянии, стараясь не ступить в медленно замерзающую кровь. Единственное, что осталось невредимым у Друзиллы фон Дрейк, — это ее лицо, белое и прекрасное, как дорогой фарфор, безупречное и без единой капли крови.
Зара усталым взглядом рассматривала бренные останки у своих ног и разочарованно вздохнула, не обращая внимания на охотника с трубой, который неподалеку с бледным как мел от страха лицом все трубил и трубил тревогу. Где-то в подлеске на краю поляны становился все громче цокот копыт и возбужденные, перекрикивающие друг друга голоса, но Зара не отводила глаз от прекрасной жертвы. Запах крови, исходивший от трупа, был тяжелым и дурманящим, как от большого количества пролитого вина, но когда Зара глубоко вдохнула медно-аммиачный воздух, она ощутила еще какой-то другой, слабый, горьковатый запах, почти заглушенный запахом крови, напоминавший приторный запах повядших кладбищенских цветов.
Зара наморщила лоб и опустилась рядом с Друзиллой на колени. В непосредственной близости от тела дурманящий запах крови стал еще явственней, но и кладбищенский цветочный запах тоже усилился. И когда Зара, слегка раздув ноздри, как хищник, который чует след добычи, нагнулась над мертвым телом, она уловила тот же «чистый» запах непорочности, который почуяла у мертвой девушки возле пруда. Другими словами, не важно, сколь развязно вела себя Друзилла, но если бы Ян за каждого, который якобы имел удовольствие быть с нею, действительно получал по золотому талеру, сейчас он не стал бы ни на геллер[4] богаче. Очевидно, Друзилла фон Дрейк принадлежала к тому типу женщин, которым доставляет удовольствие своим кокетливым поведением подчинять себе мужчин, но которые поспешно отступают, едва дело принимает серьезный оборот.
Но запах девственности был не единственной неожиданностью, которую преподнес Заре труп Друзиллы. Не менее необычным был странный желтовато-серебристый порошок на разорванном в клочья воротнике мертвой, блестевший в полумраке алмазной пылью и имевший столь резкий запах, что Зара сразу поняла, откуда он, прежде чем крайне осторожно сняла его с воротника трупа и задумчиво потерла между большим и указательным пальцами. Едкий запах серы ударил ей в нос, смешанный с запахами различных трав и корней, в том числе мандрагоры, красавки, полевой лилии и спорыньи, а серебристые частицы, поблескивающие в субстанции, — это были споры колючника.
От запаха у Зары покалывало в носу, и хотя она была не слишком сведуща в темных искусствах, но все же достаточно, чтобы понять — речь идет о так называемом ведьмовском порошке, которым пользовались в свое время колдуны. Когда король Аарнум I издал закон, которым под страхом смертной казни запретил все виды магии, порошок этот исчез с лица земли, как и все другое, что имело отношение к потустороннему миру.
Зара хорошо помнила, как солдаты короля ездили по стране, вылавливали колдунов, заковывали их в цепи и в клетках на телегах везли, как скот на бойню. Тогда в стране повсеместно колдуны ударились в бега, спасаясь от преследователей, и повсюду мерцание ярких огней освещало ночь, когда солдаты короля колдовские книги или те, которые считали таковыми, сваливали в кучу на главных деревенских площадях и поджигали факелами. Когда в «Королевском указе против некромантии и волшебства» колдуны были приравнены к злодеям-убийцам, началась в прямом смысле этого слова охота за ведьмами, направленная против всех, кто в какой-либо мере соотносился с темными силами. Не важно кто — волшебники, ведьмы, некроманты или целители, — все были занесены в список, и недели напролет клетки на телегах катились в Штерненталь.