Черт, Елена ненавидела, когда он заставлял ее действовать как зеленый новобранец, выслеживающий своего первого вампира. Если так продолжится и дальше, она потеряет уважение к самой себе.
– Что? – спросила Елена, сложив руки на груди.
– Это так ты приветствуешь своих гостей? – На его губах не было и намека на улыбку, и все же они были олицетворением чувственности: сочные и очень соблазнительные.
Она отступила еще на шаг.
– Прекрати это.
– Что? – Намек на подлинное замешательство появился в этих голубых-голубых глазах.
– Ничего. – Держи себя в руках, Елена. – Зачем ты здесь?
Он смотрел на нее несколько долгих секунд.
– Я бы хотел поговорить с тобой об охоте.
– Так говори.
Он огляделся вокруг, изучая пределы лестничной площадки, которой похоже, никто никогда не пользовался. Металлическая лестница была покрыта ржавчиной, а единственная желтая лампочка мигала на грани издыхания. Щелк, щелк – двухсекундная передышка.
Снова щелк, щелк, и так без конца, приводя ее в бешенство. Рафаэль, очевидно, тоже не был впечатлен.
– Не здесь, Елена. Покажи мне свою квартиру.
Она нахмурилась, услышав приказ.
– Нет. Это работа. Мы пойдем в штаб квартиру Гильдии и используем конференц-зал.
– Для меня это все не важно. – Он пожал плечом, что привлекло внимание к ширине его плеч, к изгибу могущественных крыльев. – Я могу долететь туда менее, чем за минуту. Тебе на это понадобится полчаса, может больше – на дороге, что ведет в Гильдию, случилась авария.
– Авария? – Ее разум наполнили ужасающие детали "аварии", о которой она только что читала. – Уверен, что не ты ее спровоцировал?
Он одарил ее насмешливым взглядом.
– При желании, я заставил бы тебя сделать все, что пожелаю. Зачем мне впутываться в проблемы с такими маневрами?
Из-за того, как дерзко указал он на свое могущество и нехватку такового у нее, рука Елены так и чесалась от желания схватиться за кинжал.
– Ты не должна смотреть на меня с таким видом, Елена.
– Почему? – спросила она, подначиваемая каким-то неведомым доселе суицидальным порывом. – Напуган?
Рафаэль немного приблизился.
– Мои любовницы всегда были воинственными женщинами. Сила захватывает меня.
Елена отказывалась позволять ему играть с ней в такие игры, даже если тело не соглашалось. Яростно.
– Кинжалы тебя тоже интригуют? Потому что, если прикоснешься ко мне, я тебя зарежу. И мне все равно, даже если сбросишь меня с ближайшего балкона.
Он, казалось, задумался.
– Не такое наказание я бы выбрал для тебя. Это слишком быстро заканчивается.
Елена вспомнила, что пикируется не с обычным мужчиной. Это Рафаэль, архангел, сломавший каждую косточку в теле вампира в доказательство своей правоты.
– Я не пущу тебя в свой дом, Рафаэль, – в свое убежище.
Тишина навалилась сокрушительным давлением скрытой угрозы. Елена оставалась спокойной, чувствуя, что уже достаточно разозлила его сегодня. И зная себе цену, девушка понимала, что для архангела она, в конце концов, расходный материал.
Его голубые глаза наполнились пламенем, а воздух начал потрескивать от силы. Охотница уже собралась испытать шансы и попытаться обогнать архангела в узкой лестничной клетке, когда он заговорил.
– Тогда мы пойдем в твою Гильдию.
Она настороженно и недоверчиво моргнула.
– Я последую за тобой на машине. – Она поедет на транспорте Гильдии – как и большинство охотников, Елена столько времени проводила за границей, что держать свое авто не стоило хлопот.
– Нет. – Он обхватил ладонью ее запястье. – Я не хочу ждать. Мы полетим.
Сердце Елены остановилось. Буквально. Когда оно снова ожило, она едва ли могла говорить.
– Что? – У нее получился унизительный писк.
Но Рафаэль уже открыл дверь и тащил ее за собой.
Елена уперлась пятками в пол.
– Подожди!
– Мы либо летим, либо идем к тебе домой. Выбирай.
Высокомерие команды ошеломляло. Как и звучащая в голосе ярость. Архангелу Нью-Йорка не нравились отказы.
– Я не выберу ни то, ни другое.
– Неприемлемо. – Он потянул.
Елена сопротивлялась. Больше всего на свете она хотела летать, но не в руках архангела, который с легкостью может уронить ее в таком настроении.
– Зачем такая спешка?
– Я не стану тебя сбрасывать... не сегодня. – В его лице, настолько идеальном, что могло бы принадлежать древнему богу, не было и следа сострадания. Впрочем, вряд ли боги были милостивыми. – Хватит.