Постаревшая шлюха, Old England, не имея возможности повергнуть к своим дряхлым ногам юного победителя, вынуждена была найти себе за наличные более зрелых утешителей или покровителей, которые чуть было не разорили её. Говорили только о чистогане, вся Европа превратилась в огромный рынок, где торговали человеческой кровью, и старую покупательницу нередко удавалось облапошить на предмет качества кровяных телец и количества кровопусканий. Лживый Амьенский мир оказался всего–навсего передышкой длиной в пятнадцать месяцев, непривычной остановкой в бесконечной бойне. Сделки возобновились, и внешняя политика Англии оказалась в еще большей зависимости от её денежного мешка.
Как я уже пытался объяснить, низость в торговле не имеет предела.
Это крайняя степень человеческого падения, а в рыцарские времена даже в Англии страсть к наживе считалась позорной. Что же говорить о целом народе, живущем, дышащем, работающем и размножающемся исключительно ради торгового оборота, в то время как другие народы — миллионы человеческих существ — страдали и умирали во имя великих свершений? В течение десяти лет, с 1803-го по 1813 год, англичане платили за то, чтобы безмятежно торговать на своем острове и покончить с Францией, которая мешала их низости, — наполеоновской Францией, достигшей небывалого величия и причинявшей им столько хлопот.
«За пятьсот лет подстегивавшее оба народа соперничество стало личным делом каждого француза и англичанина… Франция по отношению к Англии выступала в роли Древнего Рима по отношению к Карфагену между 2-й и 3-й Пуническими войнами. Англия — естественный враг Франции, враг алчный, честолюбивый, неправедный и вероломный. Неизменной и излюбленной целью её политики было если не уничтожение, то по крайней мере унижение и разорение Франции… Этот государственный интерес всегда брал верх над всеми остальными соображениями, и как только дело касалось его, все средства казались хороши, законны и даже необходимы, лишь бы они были действенны. Justa quibus necessaria [117]». Так выражались публицисты перед Великой французской революцией.
Англия не только естественный противник Франции, но и сверхъестественный. Почти три века назад, еще до того, как из–под юбок гнусной королевы Елизаветы вырвались нечистые демоны торгашеского протестантизма, отцу этой коронованной кобылы, распутному многоженцу Генриху VIII, в один миг удалось заставить Англию, некогда называвшуюся Островом святых, отречься от Католической церкви. Вот изначальный и главный позор королевства, отданного во власть Сатаны монархом, который был замешен из грязи и жадно стремился захватить духовную власть, противившуюся его разврату. В тот же миг свободная Англия стала вероотступницей, и тем более охотно, что король щедро раздавал церковное и монастырское имущество своим покорным подданным. Были, конечно, и мученики, но немного. В это время Франция, содрогаясь от ужаса, яростно боролась с ересью и готовилась сражаться с нею всеми силами еще полвека, даже принудив другого распутника принять католичество, чтобы получить престол и править духовными потомками ев. Дионисия и св. Мартина.
В ожидании, когда Англия ответит за все эти бесчинства на Страшном суде, а также в ожидании близких бедствий, которые могли бы произойти уже сегодня, в этом острове во времена Наполеона видели постоянную угрозу, залившую кровью всю Европу, а главную опасность олицетворяла собой жуткая телка, сиречь золотой телец, взбунтовавшая целый континент, чтобы уничтожить или низвести до своего убожества изумительную французскую нацию! В ход шли гнуснейшие и коварнейшие политические махинации, Англию не остановило даже опасение перед возмущением всех цивилизованных народов. Достаточно привести поистине неслыханный пример — обстрел Копенгагена с моря на следующий день после заключения Тильзитского мирного договора с целью захвата датского флота, который, по мнению английского правительства, перешел на сторону франко–русского союза, хотя это нападение не было спровоцировано никакими враждебными действиями со стороны Дании.
«Тайная и притягательная сила Англии!» Где вычитал я эти слова? Что за сила и откуда она у этой вероотступницы, к которой, как к полюсу, обращались все мутные или порочные души, стоило лишь колдунье приняться за свои заклинания в тиши европейских министерств? Страх пробирает, когда подумаешь о величайшем из смертных, ставшем её жертвой, или о том, что наш пустынный лев был в конце концов настолько заворожен этим низменным гадом, что сам бросился в его пасть, словно в убежище!