— Давайте-ка лучше вернемся к моей проблеме, — я начал злиться.
— Выполни её последнюю просьбу, Эгихард. Она тебе не понравится, но у нас нет выбора. Нам не нужен тут неупокойившийся дух. Я пока поговорю с Доротеей и отвезу её домой. За это время ты, думаю, успеешь всё сделать.
— А вы не забыли, что собирались сегодня уплывать в Ирландию? — напомнил я.
— Я договорилась с капитаном — лодка нас будет ждать в любое время. Но лучше, конечно, не задерживаться.
Цецилия передала мне конверт. Я вынул оттуда завещание, прочел. Вопросительно посмотрел на тётю.
— Да, я тоже себя спрашивала почему.
— Они смешали прах в одной урне.
— Это не проблема, так как остальные двое детей ничего просили. Выполнить надо только просьбу Алике.
Цецилия ушла. Я поднялся наверх, переоделся в повседневное, положил урну в заплечный мешок, куда позже из кладовки добавилась маленькая садовая лопатка. Я вышел на улицу, сел в машину и направился в Гретзиль. Оставив машину на въезде в город, чтобы не привлекать лишнего внимания, я отправился пешком дальше.
Я дошел до старой церкви. Это было старое краснокирпичное приземистое здание, у которого несколько лет назад имелась прохудившаяся крыша, побелевший от соли из-за частых наводнений фундамент. Внутри было более-менее в порядке, если не считать поломанного органа. Который теперь был починен и исправно работал. Крыша давно была заменена на новую, фундамент очищен. Да и внутри полностью сделан ремонт. Впрочем, церковь меня сейчас не интересовала.
На прилегающем дворе, где стоял старый церковный колокол и находилось несколько могил, росла единственная в Гретзиле магнолия. Именно под ней и пожелала Алике захоронить себя. Я представил, что было бы, если бы тела детей не кремировали. Тут бы собралась толпа с факелами и вилами. А закопать урну под деревом сейчас можно было незаметно.
С другой стороны… Я обозвал себя идиотом. Что будет, когда начнут рыхлить по весне землю и найдут?
Чертыхаясь, я направился ко входу в церковь, открыл дверь и зашел внутрь. Священник нашелся где-то за алтарем. Глаза его разве что на лоб не полезли, когда он меня увидел.
— Харди? Что ты тут делаешь⁈
— Да так, — я оглядывался. — Зашел посмотреть, все ли у вас в порядке, не нуждаетесь ли в чем?
— Тебе и твоей тёте не обязательно приходить в церковь. Точнее, лучше вообще не приходить.
— Вы же, надеюсь, понимаете, что мы не верим ни в чертей, ни в дьявола, — произнес я и, увидев как он осенил себя знамением после моих слов, добавил. — Хотя вы, похоже, верите.
На лице священника отобразилась досада.
— Нам ничего не надо, Харди. Спасибо.
Это «спасибо» он прямо выдавил из себя. Словно сделал мне огромнейшее одолжение. Я еще раз огляделся. Вот такое вот «спасибо» за всё что тут было сделано за мой счёт?
— Если что-то будет нужно, всегда обращайтесь, — произнес я, не спуская с него взгляда. — А могу ли я вас попросить оказать нам небольшую… услугу. Которая вам ничего не будет стоить.
Священник смотрел на меня так, словно мечтал, что я вот-вот в мгновение ока провалюсь под землю.
— Вы наверное слышали, от обер-комиссара, что вчера случилось.
— Да, мне рассказали об конях-оборотнях и… о том что убитых приёмышей Цецилии забрали, чтобы сжечь.
Я опустил взгляд, чтобы он не увидел моего бешенства. Если бы я мог колдовать, тут бы уже всё полыхало в огне.
— Алике оставила последнюю просьбу захоронит её прах под магнолией, что растет в вашем церковном дворе, — произнес я ровным голосом.
— Это невозможно.
— Это всего лишь прах девушки, которая ни одного дня в своей жизни не была ведьмой, ни одного дня не колдовала, потому что в ней не было магии.
— Вон!
Я уставился на побагровевшего священника, не веря своим ушам.
— Вон! Убирайся отсюда, Харди! И чтобы духу твоего тут никогда больше не было.
Внутри меня затопило бешенство.
— Будьте вы прокляты! — прорычал я, не сдержавшись. — Будь проклята ваша церковь, Гретзиль и каждый его житель, кто думает так же как вы!
Священник побледнел. Осеняя все вокруг знамениями он бормотал под нос «Отче наш».
Я вышел вон, вдохнул холодный воздух. Меня трясло от злости. Я направился прочь, думая, что теперь делать. Дошёл до другого конца города. Небо уже полностью заволокло тучами. Над головой громыхнуло и в следующий миг полило. Я нырнул в пивную, расположенную в здании ветряной мельницы, уселся за крайнем столиком. Через минуту ко мне подошла официантка.
— Здравствуй, Харди. Слышала, что случилась с воспитанниками Цецилии. Соболезную.
— Спасибо…
— Вообще, ты зря пришел. Отец будет недоволен, когда увидит тебя здесь.