— Магии нет. Как и везде вокруг. Даже от оборотней уже ничего не исходит.
— Что ж, уже хорошо, что никто из вас не применял магию. Есть предположение, что произошло? Подозреваете кого-то?
Я помотал головой.
— У вас ведь родителей убили, — сказал полицейский.
— Как и у любого из опекаемых тётей.
— Но только у других были семьи с одним ребёнком. А в вашей убили всех ваших братьев и сестёр, — возразил полицейский.
— Было бы странно ждать девять лет, чтобы добить меня, — возразил я.
На холм поднялась вернувшаяся тётушка. Полиция взялась допрашивать её.
— Вы стреляли?
— Да. Пришлось. Очень жаль, что с лошадьми такое вышло…
— Да, лошадей твоих жалко, Харди, — внезапно произнес оберкомиисар. — Когда ты уберёшься отсюда, это единственное, о чём будет приятно вспоминать.
— Главное, чтобы вам эти по ночам не снились, — я кивнул на мёртвую кобылу и её жеребёнка.
Полицейского передернуло.
Приехавшая команда из Эмдена запаковывала в брезент тела лошадей. Потащили их в свой фургон. Медики между тем занимались погибшими детьми.
— Тела детей мы также забираем, поедете с нами, — услышал я распоряжения полицейского из Эмдена, которые он давал врачам. — По новому закону, их кремируют.
Цецилия обернулась ко мне, но я стоял с непроницаемым лицом.
— Мы можем забрать прах? — спросила Цецилия.
— В связи с новым положением, все происходит быстро. Завтра к полудню можете приехать в Эмден в наше Управление и забрать. Если что-то еще вспомните, свяжитесь со мной напрямую. А теперь — идите домой.
Полицейский дал тёте визитку. Потом, миг помедлив, дал вторую мне. Я забросил ружьё на плечо.
— Эгихард, можно? — тихо произнесла Цецилия.
Я не ответил, Цецилия взяла меня под руку и мы стали спускаться с терпа. Тётя светила фонарем. Я чувствовал её напряжение и вдруг понял, что она испугалась.
— Вы знаете что-то ещё, чего не знаю я? — нарушил я молчание, когда мы отошли на значительное расстояние от терпа. — Вам есть чего бояться?
— Они сжигают всех умерших сейчас. Это значит… они опасаются нахцереров.
— Мы тут при чем? Мы с вами вроде не некроманты, — заметил я.
— Многие люди думают, что тёмные маги и ведьмы способны на некромантию.
— Полицейский дал вам визитку, позвоните ему, когда с Гретзиля придёт толпа сжигать ведьму.
— Неблагодарные свиньи… — прошептала тётушка.
— Сколько моих денег вы потратили на них и на «благотворительность» в Гретзиле? — поинтересовался я.
— Без этого было бы ещё хуже.
Я пожал плечами. Мы поднялись на вал, зашли в дом. Везде царила тишина.
— Я уложила всех спать. Поговорим, Эгихард?
— У меня есть выбор?
Мы прошли в гостиную. Я разрядил ружье, повесил его обратно на стену, бросил неиспользованные патроны в верхний ящик комода. Потом уселся в кресло у камина. Тетушка посмотрела на меня, потом достала из буфета бутылку шнапса. Разлила по стаканам, протянула один мне.
— С совершеннолетием, Эгихард.
Я уставился на нее с непониманием. Она указала на настенные часы, стрелки которых показывали пять минут после полуночи.
— Кажется дерьмовее дня рождения, чем сегодня, у меня ещё не было, — произнес я, сделав глоток вслед за ней.
— Есть ещё кое-что, что ты должен узнать, — заметила Цецилия.
Она извлекла из книжного шкафа книгу, вытащила спрятанный среди страниц конверт, протянула мне.
— Вы меня добить хотите? — я смотрел на неё с подозрением. — Что это?
— Прочти сам.
* булле — прозвище полицейских от Bulle (быки) за упёртость и отсутствие гибкости.
Глава 3
Я взял конверт, увидел, что он вскрыт.
— Что это значит?
— Случайно открыла, когда просматривала присланные счета.
— И прочитали тоже случайно? — поинтересовался я.
— Да. Там совсем короткое послание.
Я извлек письмо из конверта, прочёл.
— Дядя Даллан Наэр? При смерти? Созывает родственников на чтение завещания? — я уставился на тетю. — И долго шло письмо?
Даты в послании не стояло и я стал разглядывать почтовые штемпели на конверте — письмо было отправлено обычной человеческой почтой. На одном из них, где была изображена ирландская арфа, стояла дата 21 октября.
— Десять дней назад, — я разглядел смазанные цифры и посмотрел на тетю. — Сдается, поездку можно отменить. Он наверняка уже помер и всё успели поделись без меня.