Карлфрид, совершенно растерявшийся, машинально перехватил у меня ошейники. Твари недовольно зашипели, но нападать на него не стали. Я стащил с ног обувь, поскольку в ней уже хлюпала болотная жижа, и снял носки, после чего вернулся к краю болота и продолжил манипуляции с заклятиями.
Вода забурлила, закипая. Вскоре из болотца повалил пар. Через пять минут ветер рассеял поднявшийся туман, открыв яму, прежде залитую болотной водой. На дне ямы лежала отвратительного вида мумия. Темная, торфяного цвета, словно дубленая кожа обтягивала скелет так, что можно было разглядеть каждую выступающую кость. В месте живота была прореха и оттуда белыми веревками свисали сварившиеся в кипятке черви.
Темные нити черной магии шли как раз к мумии. Опутывали ее, подпитывая украденной у людей жизненной силой. Лишенная волос голова оскалилась, показав желтые сломанные зубы. Веки раскрылись, за ними оказались усохшие глазные яблоки. Ко мне подошла Маделиф и, увидев как пальцы мумии скребут болотный ил, невольно поднесла руку к лицу, словно сдержав рвотный позыв.
— Это…? — выдохнула волшебница.
— Некромант, — произнес я. — Некогда лишенный всех своих сил и теперь почти пробужденный.
Я начал выводить заклятия. Мумия между тем медленно ползла по дну, поднялась на ноги, хватаясь за стены ямы, пыталась выбраться наружу.
— Лишаю тебя, Цефиринус, навсегда твоих некромантских сил, — прочел я. — Плоть твоя обратится в прах и больше уже никогда не воскреснет. Сила, что была отнята тобой у других — вернется к своим владельцам. Сгори.
Черные линии, обвязывающие некроманта, лопнули, и по их обрывкам побежали золотые искры. Самого некроманта тоже охватило пламя. Огонь сжег мумию вместе с костями, торфяными отложениями и запек глинистое дно болота, как огромную чашу.
— Это было его имя, Эгихард? — Маделиф смотрела на совершенно пустую яму и, когда я кивнул, продолжила: — Значит, теперь проклятие снято?
— Да.
— У меня очень много вопросов, — произнесла хмуро она. — Кто-то подбросил сюда останки некроманта и наложил проклятие. Зачем? И связано ли это как-то с тобой? Когда точно это случилось? Не в то же самое время, когда ты переехал во Фризию?
— Вы не находите, что это были бы слишком сложные манипуляции и расчет? — возразил я. — Девять лет медленно приводить в действие проклятие? Ради чего?
— Однако я не верю в подобные совпадения. И не верю, чтобы кому-то понадобилось бы столько времени отравлять умы жителей маленького прибрежного городка, которые занимаются фермерством и рыболовством, — Маделиф посмотрела на меня. — И если это все действительно связано с тобой, значит в нашей Гильдии есть предатель. Потому что никто из австрийских и швейцарских магов не знал, куда я увезу тебя после Шафберга. Возвращаемся в Гильдию. Мне нужно подумать и посетить герцога.
Маделиф зашагала по хлюпающей холодной земле, едва прикрытой снегом. Я только сейчас заметил, что она скинула обувь и закатала свои молочного цвета брюки до колен, умудрившись не получить после всего случившегося у болота ни капельки грязи на свой костюм.
Я перевел взгляд на Карлфрида, который так и стоял, держа болотных тварей за ошейники.
— А вы хорошо замарались, в отличие от нее, — заметил я. — Хотя, дело вовсе не в присутствии грязи на костюме.
— Я ничего не знал ни о подброшенных в Гретзиль останках некроманта, ни о действующем здесь проклятии, — ответил он.
— Но обо мне вы ведь давно рассказали Чистославу?
— Он бы на подобное не пошел, — сказал Карлфрид, но я заметил едва различимое сомнение в его голосе.
— Значит, он рассказал обо мне тому, кто пошел.
— Это при условии, что версия госпожи Халевейн, что все это происходит из-за вас, верна.
Я потер лоб, посмотрел на выпачканную в грязи руку и выругался.
— Пойдемте уже.
Я перехватил у Карлфрида ошейники. Твари радостно заверещали и, извернувшись, облизали мне руки.
— В ваших книгах о драконах ничего не было про подобных существ? — поинтересовался я, когда мы все стали подниматься на дамбу.
— Не припомню. Они — скорее всего искусственно выведенные с помощью магии гибриды.
— Хм. И какая это магия?
— Черная.
Я задумчиво покивал. Мы спустились вниз к шоссе, где я оставил машину. Маделиф, уже приведя себя в порядок и надев обувь, ждала у внедорожника. Я открыл багажник и похлопал там ладонью.
— Сидеть тут смирно, — приказал я на драконьем.
Твари, оказавшись удивительно смышлеными, стремглав заползли внутрь, свернулись широкими кольцами и притихли. Я направился к каналу, сполоснул в воде руки и ноги так же босой уселся за руль. Моя обувь осталась где-то у болота. Когда маги уселись, я поехал обратно в Аурих.
— Куда ты денешь тварей, Эгихард? — спросила Маделиф.
— Отвезу в замок.
— И чем будешь их кормить? Они имеют магическое происхождение. Вполне возможно, они питались энергией проклятия. Иначе что бы их удерживало в этом болоте?
— Не беспокойтесь, всё выясню. Если они действительно питаются проклятой энергией — уничтожу.
— У тебя масса пробелов в знаниях, — сдержанно заметила Маделиф.
— И вы мне сами составляли программу обучения, — напомнил я.
— Кроме них у тебя есть отрывочные знания заклятий, которые я понятия не имею, где ты мог выучить. Даже если предположить, что Цецилия расстаралась для тебя и пошла против моих указаний — она не смогла бы найти и тем более обучить тебя подобным заклинаниям. А часть, как мне кажется, объясняется только твоей драконьей кровью.
— Ага, генетически передалось, — я покивал. — Вы к чему ведете?
— Если ты доберешься до Богемии, то, как мне кажется, роль студента подойдет лучше всего. Возраст у тебя подходящий… Что думаете, Карлфрид? — Маделиф перевела взгляд на коллегу. — Эгихард сможет успешно совместить поиски в Богемии с обучением?
Карлфрид посмотрел на меня с сомнением, но сказал следующее:
— Я боюсь, что господин Райнер-Наэр покажет себя слишком успешным учеником и это вызовет подозрения. Впрочем, этот вариант можно продумать.
Через полчаса, уже на подъезде к городу, пустынные дороги вдруг ожили. Мимо нас промчалось несколько скорых и пожарных машин. А я запоздало подумал, что пока над Фризией действовало проклятие, абсолютно все люди или находились в безвольном состоянии, или же были погружены в сон, как в Хайдельберге. А значит были полностью беззащитны. Естественно не работали никакие службы, ни больницы, ни пожарные, ни полиция. Вероятно, за это время случилось несколько пожаров, кто-то погиб. Видимо магам пришли в голову те же мысли и они мрачно смотрели вслед машинам с синими мигалками.
— Эгихард, к Гильдии подъедь с бокового входа — не нужно, чтобы тварей кто-то увидел, — предупредила Маделиф.
Я кивнул и вскоре остановился у скромно выглядящей двери западного крыла замка. Густые заросли падуба и хвойных деревьев в парке полностью скрывали от посторонних глаз этот вход в Гильдию.
Маделиф распахнула дверь и вошла первой, кивнув магам-охранникам, следом вошел я, таща за ошейники тварей. Они опять радостно пищали и я подумал, что они издают звуки, очень похожие на звуки маленьких крокодилов. Маги-охранники посмотрели на них настороженно, но ничего спрашивать не стали.
— Карлфрид, проводите Эгихарда в гостевые комнаты. И если вдруг успеют заработать магазины, достаньте ему новую одежду. Я к себе на пять минут и потом сразу к герцогу.
Карлфрид кивнул и проводил меня в комнату для гостей.
— Обедать не желаете, господин Райнер-Наэр? — спросил он.
— Желаю. Кузена моего тоже не забудьте позвать. А для зверюг что-нибудь найдете?
— Хм, принесу им разное на пробу. Заодно выясним, едят ли они обычную еду.
Он ушел. Я закрыл дверь и, раздевшись, направился в ванную, смывать с себя грязь и запах болот. Что ж, гостевые комнаты Фризской Гильдии были в разы скромнее, чем в Гильдии Хайдельберга. Комната была небольшой по размеру с весьма скромной или скорее аскетичной обстановкой. В ванной обнаружилось только полотенце и никаких махровых халатов. Я вздохнул и забрался в ванную, включил душ и, закрыв глаза, подставил лицо под горячие струи. Из головы не выходило предположение Маделиф о том, что кто-то очень давно из-за меня наложил на Гретзиль проклятие, которое позже разрослось и охватило всю Фризию. Однако подумать мне не дали. По ноге скользнуло чешуйчатое тело. Я распахнул глаза и уставился на тварей, которые неслышно забрались в ванную, заняв ее всю. Правда теперь они недовольно фыркали — температура воды им явно не нравилась.