— Как невежливо, — заметила матушка.
— Это не просто невежливо, — сказала Гордийе. — Это небывалый случай. — Она обернулась ко мне. — Мы хотели узнать, не поссорились ли вы с Ферейдуном. Его могла рассердить даже мелочь. — Она поощрительно улыбнулась мне.
— Последний раз, когда мы виделись, он казался очень довольным, — ответила я. — Это имеет ко мне отношение?
— Нам еще не заплатили за ковер с драгоценными подвесками, — напомнил Гостахам. — Похоже, что Ферейдун не очень-то хочет расставаться со своими деньгами.
— Может, он занят делами… — сказала матушка.
— Сомневаюсь, — сказал Гостахам. — Вероятнее всего, он рассержен.
— Могли родители Нахид изъявить ему свое неудовольствие? — спросила я, чтобы перенаправить вину по должному адресу.
— Они так никогда не сделают, — возразил Гостахам. — Он взрослый человек и может жениться, как ему угодно. Таков закон. Что случилось, когда вы виделись последний раз? — спросила Гордийе, жаждущая рассказа.
— Единственная новая вещь, которую я могу вспомнить, — отвечала я, выдумывая на ходу, — он сказал мне, что я радую его больше любой другой женщины.
— Только вообразите! — ахнула Гордийе, словно такое ей не могло и в голову прийти.
— И что ему не терпится увидеть меня снова, — добавила я.
— Хорошо, — сказала Гордийе, но так, словно не поверила мне. — А что Нахид — могла она налить мужу в уши яду о тебе?
— Не знаю, — ответила я. — Она меня больше не приглашает.
Гордийе повернулась к мужу:
— Лучшее, на что мы можем надеяться — это возобновление Ферейдуном сигэ. Напомни мне, когда заканчивается контракт?
— Завтра, — сказала я.
— Думаешь, он его возобновит?
— На этот раз у меня нет никаких сомнений, — ответила я, чувствуя, как его письмо давит мне на бедро.
— Тогда намного легче, — сказал Гостахам, вытягивая ноги. — Если Ферейдун будет на нашей стороне, уверен, он заплатит за ковер.
Гордийе просветлела:
— Нам всем будет куда радостнее, когда у нас в руках будет письмо о возобновлении, правда?
— Всем, кроме меня, — сказала я громче, чем намеревалась.
Гордийе откинулась на свою подушку.
— Что ты такое говоришь?
— Я намерена ему отказать.
— Невозможно! — Гордийе почти умоляюще обернулась к матушке. — Что твоя дочь говорит в этой комнате, не имеет значения, — сказала она. — Я понимаю, что последнее время судьба ей преподносит неожиданности. Наверное, ей нужно прислушаться к твоим мудрым словам. Матушкина спина осталась прямой.
— Это целиком и полностью решение моей дочери, — ответила она. — Она замужняя женщина и достаточно взрослая, чтобы знать, что правильно, что нет.
Она не показала ни единого признака слабости, который бы дал Гордийе возможность начать ее переубеждать.
— Ты ошибаешься, — сказала мне Гордийе.
Я почувствовала, как кровь бросилась мне в лицо.
— Не я! — Мой голос показался мне громовым. — Гостахам сказал, что моего умения хватит, чтобы работать в шахской мастерской, будь я мальчиком. Но вместо того, чтобы дать мне развить свой дар и найти честного мужа, вы продали меня за бесценок.
Матушка прижала край своего платья к лицу.
— Клянусь Али, девочка права, — сказала она. — Я приняла предложение, потому что думала — это единственный способ уберечь нас от нужды.
Впервые я увидала в глазах Гостахама стыд. Он избегал моего взгляда, однако не делал ничего, чтобы успокоить жену. Как ковродел хозяином был он, но как муж он был слабее новорожденного ягненка. Сейчас, когда я больше не была девственницей, я понимала, что творилось между ним и его женой. Он любил ее, несмотря на ее недостатки, и для него не было счастливее дня, чем тот, когда он приносил новый заказ. Дом тогда наполнялся ее хриплым смехом, и она звала его в свою постель. Для того чтобы сохранить мир в доме, Гостахам готов был на что угодно.
— Мы все надеялись на большее для тебя, — сказала Гордийе. — Тебе может улыбнуться удача, если ты попытаешься еще раз.
— Слишком поздно, — сказала я.
Голос Гордийе стал ледяным.
— Да искусают пчелы твой язык, — процедила она. — Если ты получишь письмо о возобновлении, ты ответишь «да». Поняла?
Я вскочила, разозленная, как никогда в жизни. Хотя я невысока, Гордийе, Гостахам и моя матушка — все показались мне крошечными.
— Я не стану, — сказала я, утвердившись на ногах.
— Неблагодарная! — завопила Гордийе так, что слышно было во всем доме. — Не забывай, сколько денег на тебя ушло!
— А я потратила на вас свою невинность! — завопила я в ответ.