— Хома, что мне делать? — снова спросила я. — Что со мной будет?
— Азизам, еще рано говорить, — отвечала она. — Сейчас ты по крайней мере осознала, что тебе не повезло и что ты натворила ошибок, совсем как Харут и Марут. Эти двое хотели чего-то так сильно, что поддались искушению и предали Высочайшего Творца Всего Сущего. Ты тоже хочешь чего-то, но уже поняла, что не всегда можно исполнить свои желания. А сейчас ты жаждешь изменений к лучшему. Соверши их так, как сумеешь, и будь как плод финиковой пальмы, что становится все сладостнее, хотя почва, на которой он растет, камениста и скудна.
Пока никто больше не появился в хаммаме, Хома вымыла меня и растерла, как делала матушка, расчесала мне волосы, завернула меня в полотенце и накормила зрелым маковым семенем, чтобы я задремала. Я растянулась на тюфяке в нише и крепко уснула. Старая сказка о Харуте и Маруте пришла в мой сон вместе с решимостью ни в чем не быть как они.
Сначала не было, а потом стало. Прежде Бога не было никого.
Жили-были два ангела по имени Харут и Марут. Когда все небесные дела заканчивались, одним из их любимых занятий было подглядывать за людьми. Зная, как щедра земля, они полагали, что жить в согласии с Господними законами так же легко, как вытягивать рыбу из вод залива. Но куда бы ни глянули, они видели, как люди воруют, лгут, мошенничают, блудодействуют и убивают. Посмотри сюда: видишь этого человека в Константинополе, помышляющего заманить дочь соседа в свои нечистые объятия? Посмотри туда: видишь женщину в Багдаде, настаивающую отраву, чтобы влить в еду своему богатому отцу? Месяцы и годы Харут и Марут наблюдали за этим. Всякий раз, как человеческие существа совершали падения, ангелы издавали звуки, похожие на звон колокольчиков.
Однажды Господь призвал Харута и Марута перед лицо Свое и объявил, что посылает их на землю с особым поручением. «Войдите в тела человеческие, — повелел Он, — и покажите всем ангелам небес и всем человекам вблизи, как жить справедливой и достойной человеческой жизнью».
Кончики крыльев Харута и Марута засияли от оказанной чести. В мгновение ока приняли они человеческий облик и воплотились в священном городе Мешхеде, вечно полном паломников. Харут обернулся высоким красивым бородачом с пустыми карманами. Марут получился ниже и коренастее, с приплюснутым носом, но его кошелек позванивал золотыми аббаси.
Они оказались во дворе самого святого места во всем Иране, храма имама Резы, сверкавшем крохотными зеркальцами, словно драгоценными камнями. Ощутив их духовные сущности, паломники собрались вокруг них и начали задавать вопросы. Поскольку ангелы многое знали о путях Господних, то служение давалось им легко. Их мудрые ответы были словно сладостный дождь с небес, успокаивающий и плодоносный.
Перед закатом Марут вдруг ощутил колотье в животе. Не зная, что это такое, он подивился странному чувству. Неужели Бог послал его на землю с той же целью, что и Иисуса? Ему что, тоже придется умереть? Мысль, что придется терпеть эту телесную боль и дальше, заставила его содрогнуться и схватиться за живот.
Заметив, как он расстроен, друг его Харут вскочил, но слишком быстро. У него потемнело в глазах, и он рухнул на землю. Преданные паломники подняли их обоих и отнесли в тенистые аркады мечети. «Весь день эти двое забывали поесть и напиться, — сказал одни из паломников. — Словно они уже оставили свои здешние тела и воспарили в небесные сферы».
Чувствительная паломница принесла им еды. Подцепив кусок жареного баклажана на ломоть лепешки, она осторожно вложила снедь в рот Маруту. Глаза его заметались, и он прикусил ее пальцы. Он вырвал у нее остаток хлеба и баклажана и съел со скотской жадностью, поразившей ее до отвращения. Когда паломница подала воды Харуту, он проглотил ее с громким хлюпаньем и потребовал еще. «Кто эти люди?» — подумала она.
После заката большинство паломников разошлись по своим кельям. Из милосердия женщина решила остаться с двумя этими людьми, покуда к ним не вернутся силы. Поев и напившись, Харут и Марут почувствовали себя лучше. К восходу луны они пристальнее вгляделись в женщину, помогавшую им. Лицо у нее было белое, а щеки словно яблоки. Темные глаза окаймляли ресницы, прелестные, как у голубки. Харут пожелал приподнять ткань, скрывавшую ее волосы. Марута заинтересовала тайна ее живота, без сомнения мягкого и круглого, словно свежевыпеченный хлеб.
Видя, что они пришли в себя, женщина встала, собираясь вернуться к себе на ночлег. «Подожди, о милосердная паломница, — взмолился Харут голосом, которого не узнал сам. — Пожалуйста, раздели с нами еще несколько мгновений. Ты нам нужна».