– Не знаю… Должно быть ее убили при нападении на шлюпку. Помню, она вцепилась в тебя и кричала, будто ты главная ценность Города… Тьфу. Чертова сука! Она знала, что за стенами есть земля, на которой можно жить! Она знала это с самого начала!..
Сэту показалось, что онуслышал, как заскрипели зубы сержанта, но когда тот вновь заговорил, в его голосе больше не было ярости:
– Кстати, мне вот интересно, что в тебе особенного? И почему на тебе форма Академии? Не то чтобы я был плохого мнения о студентах, но кроме тебя в Левиафане были только матросы и солдаты. Так кто ты такой? Как тебя зовут?… Эй, ты меня слышишь?
Саймон на мгновение задумался, растерянность испарилась, в его глазах блеснул лед:
– Я Саймон Сэт. Служи мне, Гусар.
Гусар ухмыльнулся, но сказать ничего не успел. Люди, застывшие на вершине соседнего холма, напомнили о себе, взревев и принявшись скандировать что-то незамысловатое:
– Асмодей! Асмодей!!
Оба пленника повернули головы к холму. Там образовав круг, с факелами в руках стояли десятки людей. Все они были как братья-близнецы: одинаково рослые и свирепые на вид. Один лишь взгляд на них внушал безотчетный ужас.
Их нагие торсы и руки были увиты мышцами и разукрашены кровью и вязью татуировок, лысые черепа и лица, напоминающие звериные морды, – обезображены многочисленными рубцами и кривыми шрамами. На поясах висели зазубренные ножи, или топоры.
Эти странные люди расположились вокруг гигантского валуна, на котором были высечены руны. Один из зараженных, самый рослый и раскрашенный, находился ближе всех к камню: вероятно, он молился валуну, как алтарю.
– Чертовы зараженные, – раздалось чертыхание Гусара. – Долбаные дикари! Чтоб вам пусто было!
Но брошенные сквозь зубы проклятья не могли помешать участникам черной мессы. Взгляд Сэта переместился с полуголых дикарей на обстановку рядом ними: из земли росли кресты – небольшие, относительно гигантских монолитов, но тоже высеченные из цельных каменных глыб.
А на крестах… Глаза Сэта неотрывно изучали висящие на крестах выгнувшиеся тела с раскрытыми в немой агонии ртами, вспоротыми животами.
Он хотел закрыть глаза, вызвать систему и выйти из игры – исчезнуть из этого места или хотя бы просто убежать. Но ничего не вышло – система не отозвалась. Сэт продолжал смотреть, как главный среди этих жутких людей вскинул руки к стремительно темнеющему небу и громогласно возвестил:
– Подношение готово! Толкайте валун.
До того застывшие, словно изваяния, полуголые мужчины пришли в движение и навалились на алтарь с одной стороны. Командующий, носящий самый большой ирокез, обратил взор на двух пленников и, не говоря ни слова, указал на них своим людям.
Сердце сжалось, а потом забилось, словно птица в клетке. Ни разу в жизни Сэт не чувствовал себя таким беспомощным.
Два сектанта были уже рядом. Первой их целью оказался Гусар. Один из дикарей за волосы поднял замычавшего сержанта и с размаха ударил кулаком по лицу, другой – вытащил из-за пояса топор и перерезал на руках Гусара веревки. Ловко скрутив свою жертву, оба дикаря повернулись к Сэту.
– Я Саймон Сэт, повелеваю: служите мне!
Один из дикарей ударил Сэта наотмашь.
Во рту появился металлический привкус. Превозмогая боль, Сэт попытался отрешиться от всего. Про себя он загадал желание чтобы все происходящее было лишь игрой. Пожелал, чтобы эти полные злобы и безумия глаза, эти чудовищные, испещренные шрамами лица исчезли, как будто их никогда и не было. Он хотел проснуться и оказаться в своей квартире на сорок шестом этаже…
Но огонь, весело потрескивающий на факеле одного из зараженных, не желал скрывать от него новую реальность…
А чудовища в человеческом облике тем временем продолжали рассматривать его, словно диковинную букашку. Их тела, увитые татуировками и жилами мышц, лоснились от пота. Их глаза горели темными страстями, страшные ухмылки не сходили с безумных лиц. Ни один человек не может ухмыляться столь широко: почти от уха до уха.
– А с этим что делать? – спросил один из дикарей.
– Пусть пока сидит, – ответил второй, – он нужен на случай, если Владыка захочет полакомиться свежатинкой.
Они счастливо засмеялись и ушли, предоставив оставшемуся в одиночестве пленнику наблюдать за тем, как дикари отодвинули валун и сгрудились вокруг места, где он только что стоял. Наверно, там лежало что-то интересное, от чего нельзя было оторвать глаз, однако как только двое их подельников приволокли жертву, все разошлись, освободив им место.
Гусар к тому времени немного оклемался от удара, и, когда его поставили рядом с местом, где только что лежал валун, посмотрел под ноги и затрепыхался в стальной хватке своих палачей.