— Скажи Галеане, что я предпочитаю, чтобы меня не беспокоили.
— Сомневаюсь, что она послушает, — говорит Дрейвен, когда мы заходим в середину комнаты.
Я хочу упасть на колени и поцеловать пол. Все ее жилище похоже на летний день, и весь снег на мне мгновенно тает.
Для человека, живущего на вершине горы, она умудряется заполнять свои полки множеством вещей. Комната открытая, с элегантным дизайном белой мебели на фоне темного интерьера горы. Вдоль стен тянутся деревянные полки, на которых стоят разные стеклянные банки, наполненные… Я прищуриваюсь и все еще не совсем уверена, что в них. Маленькие декоративные фонарики висят, придавая комнате уют, а чуть дальше у нее есть пушистый коврик, который, похоже, и есть то место, где находится ее главная комната.
Она сказала, что предпочитает, чтобы ее не беспокоили. Итак, я предполагаю, что она живет одна. Я могу понять соблазн желания жить в одиночестве, вдали от всех. Образ соблазнительный. Но я также знаю, как слишком долгое одиночество может вонзить свои когти в твою психику, разрывая ее на мучительно медленные кусочки.
С другой стороны, возможно, то, что она Провидица, позволяет ей оставаться в здравом уме, потому что ее видения никогда не оставляют ее по-настоящему в одиночестве. Она может погрузиться в жизнь другого человека, если захочет увидеть кого-то.
Она закрывает дверь, не позволяя резкому, ледяному ветру проникать внутрь, а затем снова запирает три комплекта замков. Отбросив волосы за спину, она неспешно направляется к нам, задумчиво переводя на меня свои пылающие фиолетовые глаза.
— Галеана говорит, что ты у нее в долгу, — говорит Дрейвен, но она все еще смотрит на меня с любопытством. Как на головоломку, которую она не может разгадать.
— Это правда? — уклоняется она. — Она говорит это каждый раз, когда ей что-то нужно, с тех пор как она исцелила меня на грани смерти. — Она постукивает тонким пальцем по губам. — И я предполагаю, что ты потребуешь услугу?
Он не отвечает. Он просто дарит ей этот приводящий в бешенство изгиб брови, как будто ответ достаточно ясен.
Я вижу, как ее глаза прищуриваются при взгляде на него, в то время как губы поджимаются, прежде чем она снова смотрит на меня.
— Ты довольно интересная. Меня зовут Мауве, а тебя Эмма, не так ли? Сбежавшая принцесса, — говорит она, взмахивая рукой в воздухе.
Я бледнею, напрягая спину, когда мои мышцы напрягаются в предвкушении. Ее глаза не отрываются от меня. Она делает шаг ближе, и Дрейвен в мгновение ока оказывается там, стоя в дюйме от меня.
Она злобно смеется над его действиями.
— О боже, боже. Есть ли сердце у Темного Принца, о котором я так много слышала? Я думала, оно разлагается из-за отсутствия у тебя пары.
Она поворачивается к своим полкам на боковой стене, роясь в них.
— Нам нужна только помощь, чтобы найти кое-кого, и тогда мы избавим тебя от наших проблем.
— Хм, и кого тебе нужно найти? — Спрашивает Мауве, хватая банку с чем-то, похожим на какую-то мутную жидкость.
— Старейшина, который живет при этом дворе, — без колебаний отвечает Дрейвен, все еще стоя передо мной и наблюдая за каждым ее движением.
Мауве драматично вздыхает.
— Скажи Галеане, что ей нужно начать следить за своей собственной матерью.
Дрейвен собирается сделать шаг вперед, но слегка запинается от слов Мауве.
— Ее мать Старейшина? — он спрашивает.
Мауве прищуривает глаза, прежде чем раздраженно вздохнуть.
— Да. И становится утомительно выслеживать ее, когда она хочет с ней поговорить. Так что, не забудь сказать Галеане, что это последний раз, когда я буду искать ее. — Она машет рукой в сторону центра комнаты. — Проходите, садитесь, — говорит она, занимая место за своим деревянным столом в углу комнаты.
Мы с Дрейвеном оба занимаем свободные места по другую сторону от нее.
Как только мы устраиваемся, она протягивает руку, обхватывая длинными пальцами мое запястье. Я ахаю в шоке, когда волна страха захлестывает меня, не уверенная в том, что она делает, и даже Дрейвен выглядит встревоженным, когда его глаза расширяются.
— Не надо, — говорит Мауве, и сила, звучащая в ее голосе, парализует нас на наших стульях. Ее глаза застилает белая пленка, которая заставляет мою руку дрожать в ее руке, когда ее хватка усиливается. — Кто ты? — спрашивает она, и мои брови хмурятся от ее вопроса.
Я фейри. Но, возможно, железо виверны, обернутое вокруг моего горла, лишает ее способности видеть или, по крайней мере, заглядывать в мою жизнь.