Каракули, плясавшие на медных страницах, повествовали о Дворе Амихана на Севере, покрытом высокими пиками гор с белыми шапками, с бледными крапинками, которые падают с пыльных облаков, покрывая остров ледяной изморозью. Двор Асизы на Востоке окутан серым туманом, который лежит под вечнозелеными растениями — первобытным лесом, о котором рассказывают о густых тенях, поклоняющихся безлунному мраку вместо света. Говорят, что при Дворе Абайнна на Западе есть пологие, поросшие травой зеленые склоны, которые простираются на многие мили, и сверкающая река, полная неизвестных явлений, которая извивается повсюду, с песнями, которые поет ветер.
Но в книгах по истории не было слов, произносимых приглушенными голосами по залам, распространяющими мифы. Истории о балах, где фейри танцуют до рассвета на горизонте, о том, как каждый проходящий час сливается воедино. Рассказы о тайнах, которые скрыты в покрытых туманом лесах, пещерах, спрятанных в горах, и кровожадных существах, которые плавают в сверкающей реке. Но эти шепчущие уста также бормотали о пятом дворе… Дворе Пепла. Они говорили о земле, кишащей грехами и потерянными душами.
Интересно, волнует ли моего отца зло, которое рассказывают о пятом дворе, или это просто сплетни, распространяемые среди людей. Мои зубы начинают скрипеть при одной мысли о моем отце. Если бы только люди знали, какой дьявол скрывается внутри него, тот, кто наслаждается демоническими мучениями. Ужасные воспоминания возвращают меня назад во времени: резкая боль, пронзающая мою спину, лоскуты кожи на бедрах и резкий треск, который издает наконечник его позолоченного меча, врезающийся в мой бок. Но хуже всего… шкатулка. Мой личный гроб над поверхностью. Когда он запирает меня внутри него на несколько дней, оставляя окутанной кромешной тьмой и свернувшейся калачиком на холодном, сыром полу, пока мои раны не заживут сами по себе. Способ для моего отца подпитывать свои злые намерения, позволяя мне гнить в собственной грязи, и все это для того, чтобы натянуть поводок и исправить мое постыдное поведение.
Сводящие с ума мысли начинают гноиться глубоко внутри, когда каждое воспоминание, причиняющее боль, предстает перед моими глазами, и моя кровь нагревается при мысли о мести; я пристрастилась к ее манящей песне. Крепко сжимая руки в кулаки, я приветствую легкое покалывание от ногтей, впивающихся в ладони, возвращая мой разум к настоящему, поскольку они оставляют следы в форме полумесяца. Внутренняя ярость превращается во что-то непроницаемое, в глубоко укоренившийся корень, который растет с каждым днем.
Холод проникает глубоко в мою душу, подталкивая к моему бьющемуся сердцу и к защищенным стенам, которые я возвела вокруг своего разума. Он поет для меня, как сирена для своей жертвы. Манит. Умоляет, чтобы его впустили.
Может быть, если я поддамся тьме, совсем чуть-чуть, только на секунду…
Слегка разрушая мой барьер, я чувствую, как поток ледяных щупалец проходит сквозь меня, касается моего сердца, просачивается в мои вены. Декадентский наркотик охлаждает мою кипящую кровь от этого огромного гнева. Вздох срывается с моих губ, когда я позволяю тьме обволакивать мое тело.
Так холодно.
Гнев рассеивается, превращаясь в ничто, когда безразличие поселяется в моих костях. Жажда получить то, что я хочу, нечестивая жажда власти. Устраняя все враждующие эмоции, только для того, чтобы быть поглощённой жаждой мести.
Так чертовски холодно.
Иголки впиваются в мои пальцы, когда я подношу руку к лицу и задыхаюсь. Черный. Поворачивая руку, я, кажется, не могу понять, что происходит. Словно линии от перьевой ручки, покрывают мою кожу чернилами, и она становится ледяной на ощупь. Острые осколки льда бегут по моим венам, превращая мою кровь в масло. Стекает по моим рукам, у меня перехватывает дыхание от ее свирепого холода. Мой разум кричит мне, чтобы я снесла свою стену. Вместо этого с моих губ срывается пьянящий смех. Это звучит безумно даже для моих собственных ушей.
— Эмма?
Все замирает от знакомого голоса. Мое сознание прорывается сквозь мстительный туман, и я взрываю свои стены обратно. Мое дыхание прерывистое, я изо всех сил пытаюсь отдышаться, широко раскрыв глаза и уставившись на вход в пещеру, пытаясь глотнуть побольше воздуха. Быстрый взгляд на мои руки приносит мне облегчение, потому что там, где были черные вены — все исчезло. Миллион вопросов проносятся в моей голове. Почему мое ожерелье не отреагировало, и почему эта тьма оживает внутри меня? Связано ли это с призраком, который вторгся в мои сны, раскрыв эту часть меня? У меня нет времени копаться глубже в своих мыслях, когда я готовлюсь к компании.