— Я знаю свои границы, Дрейв, — спокойно говорю я, глядя в ночь.
Он ничего не говорит, но я чувствую жар его глаз на своем лице. Я краем глаза замечаю, как он открывает рот, чтобы заговорить, но поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, говоря прежде, чем он успевает ответить:
— Что означает татуировка на твоем пальце? — Я спрашиваю.
Этот вопрос тихо горел в моей голове с тех пор, как я впервые увидела это, и любопытство съедает меня заживо. Заставляя меня вспомнить сон, который принес мне утешение, когда я была в ящике.
— Мне просто любопытно, потому что все твои другие татуировки имеют тот же вихревой рисунок, но эта, — я указываю на его палец, — это единственная татуировка, которая отличается.
Его голова опускается к руке, он потирает большим пальцем татуировку, о которой идет речь. Что бы он ни собирался сказать, это обрывается. Стиснув челюсти, он задумчиво хмурит брови.
— Я не уверен. — Его голос тих, в то время как он продолжает смотреть на чернила на своем пальце. — Мне все продолжались сниться эти сны, одни и те же, в которых этот символ светился в небе. Я не знаю, что это значило, но меня это привлекло.
Он поднимает голову, смотря в ночное небо, ловя взглядом луну, сверкающую между движущимися облаками тумана.
— Это выглядело как две части луны, соединенные вместе. Как будто одна была полной луной, но полая внутри, а другая была разбита, но сияла ярче всего. Две собрались воедино, чтобы уравновесить друг друга, став единым целым.
Мое дыхание вырывается из легких, его голубые глаза скользят вниз, чтобы встретиться с моими. Он смотрит на меня, его взгляд метается между моих глаз. Как будто он пытается найти ответ на вопрос, который он не задавал. Луна идеально освещает углы его лица, настолько сильно, что мне приходится отвести взгляд. Это слишком. Мое сердце уже болит от осознания того, что между нами больше ничего не может произойти.
Мы еще немного сидим в мирной тишине. Две ранимые души обнимают мелодию ночи.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ
Эмма
Утром мы приводим себя в порядок и собираем наше оружие. Мы с Корой поднимаемся на крышу замка и обнаруживаем, что Кай и Дрейвен уже ждут нас. Двое мужчин, которым каким-то образом удалось занять место в моем сердце разными способами. Я улыбаюсь при виде их вместе, затягивая ремень на груди.
Мой меч-виверн перекинут через плечо, а дополнительный кинжал висит на поясе. Я чувствую себя более подготовленной, имея оружие, которое причинит вред Падальщикам, но мое сердце все еще болит при мысли о том, зачем оно было сделано.
Дрейвен, должно быть, наложил на меня целебную мазь в тот момент, когда я закрыла глаза прошлой ночью, потому что осталось всего несколько маленьких царапин, и мое сердце согревается при мысли, что он позаботился о том, чтобы у меня не осталось шрамов. Я начинаю понимать, что, возможно, он не такой темный, каким себя изображает, но я знаю, что он борется. Кажется, что он годами сражался с миром в одиночку. Принимая на себя тяжесть каждой смерти, принятой его руками, когда он защищает людей. Не только его двора, но и людей во всем Дейадруме. Я вижу, как мерцает в нем свет, как он борется с тем, что не нашел свою пару, с потерей отца и жизнью в темноте. Скрывает от всех, кто он есть на самом деле, вынуждая его быть одному. Я слишком хорошо знаю, как одиночество может разъедать тебя, медленно, разрушая изнутри.
Я смотрю вдаль, туда, где лес встречается с берегом, и вижу сияющее солнце вдалеке, когда Финн появляется из воздуха, выходя из своего собственного светящегося портала.
Кора стоит в стороне и, кажется, этим утром не впечатлена, поскольку выглядит так, что не против заснуть в сию же секунду. Она с раздражением смотрит на Финна.
— Должна ли я расстелить для тебя красную ковровую дорожку в следующий раз, когда ты будешь торжественно выходить через свои золотые ворота? — съязвила она.
Финн невозмутимо ухмыляется ей.
— Это было бы приятной переменой, детка, — говорит он, подмигивая, и подходит к Дрейвену, чтобы похлопать его по спине в знак приветствия. Кора бледнеет от того, что он снова назвал ее так, и выражение его лица показывает, что он делает это нарочно. Зная, что это разозлит ее.
— Почему ты не поднялся по лестнице? — Дрейвен отвечает, качая головой на детскую натуру Финна.
— Ну, поскольку все здесь знают, на что я способен… это означает, что я снова могу не торопиться с путешествиями.
Он пожимает плечами, ведя себя так, как будто Дрейвен уже должен был это знать.