Я смотрю на него с недоверием, открывая рот, чтобы что-то сказать, но он запихивает свои тени мне в горло, чтобы заставить меня замолчать.
— Я не закончил, — рычит он. — Мне не нравится, когда сила моей крови течет в чьих-то венах. Вот почему я жил в землях фейри, а не в своем собственном царстве, отказываясь возвращаться, пока мне не удастся покончить с тобой. Ты никогда не должна была родиться, но твоя мать пошла против меня и спрятала тебя прежде, чем я смог тебя найти. Теперь я наконец-то вернул то, что принадлежит мне, и я планирую пролить каждую каплю твоей крови.
Мои легкие горят от его силы, запечатывающей мои дыхательные пути, но он внезапно убирает тени у меня из горла, и я заставляю свой прерывистый голос говорить, прежде чем он может остановить меня.
— Ты убил ее? Ты убил мою мать?! — Мой голос хриплый, но моя ярость кипит от мучительной потребности убить его самой, если он забрал у меня мою мать. Человека, которого я никогда не встречала, но все равно оставив в моем сердце зияющую дыру, которую никогда не заполнить.
— Почему бы тебе не спросить ее? — Он свирепо ухмыляется.
Я хмурюсь сильнее, не понимая, о чем он говорит.
— Как? — Я киплю.
Он отступает, и в поле моего зрения попадает женщина на другом конце камеры, ее серые глаза наполнены слезами, которые сжимают мое сердце.
— Мариам, твоя мать.
У меня перехватывает дыхание, я чувствую, как мое сердце останавливается в груди. Бури, бушующие в наших глазах, сталкиваются друг с другом, и я знаю, что в этот момент он говорит правду. То, как она смотрит на меня, с такой неумирающей любовью в ее глазах, окутанных печалью, поглощает меня. Мои непокорные резервы истощаются, превращаясь в ничто. Я падаю на колени. Звон цепей. Мои коленные чашечки ударяются об пол.
— Мама? — Я выдавливаю из себя столько эмоций, что они душат меня. Мои глаза горят, когда я чувствую, как грозовая туча внутри меня разрывается, и ошеломляющий поток дождя стекает по моей щеке. Мое сердце обливается кровью, когда я смотрю на нее, позволяя ей видеть каждую грубую эмоцию, пронизывающую меня.
В один момент она здесь, а в следующий — ее нет. Уиро загораживает ее от моего взгляда, поток его смертоносных теней образует стену позади него. Остались только я и он.
— Я нашел ее всего через несколько месяцев после того, как она спрятала тебя. Я сохранил ей жизнь, чтобы поиграть с ней, но в основном для того, чтобы она стала свидетельницей твоей смерти, которую она так старалась предотвратить. — Он усмехается. — Она упорно боролась, но все равно не победила. Но поскольку ты пришла добровольно, я позволю вам провести одну ночь вместе, чтобы наверстать упущенное, прежде чем я заберу свою силу обратно. Та часть моей силы, которая покинула меня и теперь течет по твоим недостойным венам. — Подергивая губой, он свирепо смотрит, обещая оставаться верным своему слову. Он взмахивает рукой вверх, погружаясь во тьму, растворяясь в воздухе. Последние слова эхом отдаются в его воронке ночи, эти шепчущие слова, которые преследуют меня.
— Сладких снов, Эмма.
Я смотрю в пустое пространство, прокручивая в голове его слова: "Она боролась за меня". Но я чувствую, как желчь подкатывает к горлу, узнав, что он оставил ее, чтобы она могла наблюдать за смертью собственной дочери. Мой желудок сводит судорогой, но я загоняю тошноту обратно. Дыша неглубоко, все еще не веря своим глазам, я поднимаю их, чтобы встретиться с ней взглядом. Моя мать.
— Ты была жива все это время? — Говорю я тихо, мой голос срывается от того, что я могла бы спасти ее, если бы только знала. Я бы перенесла любое назначенное мне наказание, если бы это означало, что я могла освободить ее. Она так долго страдала здесь, в полном одиночестве, в руках самой смерти.
Я уже чувствую, как мое сердце разрывается на части еще сильнее. Ураган гнева пробуждается к жизни по отношению к мужчине, который никогда не был моим отцом. Тот, кто держал меня взаперти, ничего не понимающим в этой гребаной жизни. Тот, кто забрал меня у моей единственной семьи. Следующий раз, когда я увижу его, будет последним, когда его глаза посмотрят на меня. Грехи короля Орена падут на мой меч, пока я не услышу самый последний удар его внутреннего барабана. Это я могу обещать.
Мое сердце болит, когда я смотрю, как она подтягивает свое тело ближе к решетке. Ближе ко мне, когда она стонет от боли. Когда она достигает решетки, она опирается на нее плечом, наклоняя голову ко мне. Ее глаза впитывают каждую черточку моего лица, мягкая улыбка растягивается на ее изящном лице, но затем она исчезает.