Вихри дымчатых когтей затягивают меня под воду, делая воду темной, как смерть. От их ледяной хватки леденеет моя кровь, и я вынуждена задержать дыхание. Страх поглощает меня, когда поверхность воды в ванне начинает замерзать. Образуется толстый слой черного льда, который заманивает меня в ловушку. Я бьюсь в объятиях теней, нуждаясь вырваться на свободу до того, как верхушка станет полностью твердой. Я извиваюсь и дергаюсь, но это бесполезно; только потеря воздуха, который вырывается из моих губ, заставляет меня остановиться. Слеза проливается, когда мои глаза начинают гореть, но она теряется в воде. Как будто ее никогда не существовало.
Температура воды продолжает падать, и я чувствую, как в кожу впиваются иголки.
— Эмма…
Каждый мускул напрягается, и мои глаза расширяются от глубокого голоса, который заставляет тревожные звоночки звенеть в моей голове. Я пытаюсь кричать с закрытым ртом, но звук приглушается темной жидкостью.
— Ты, кажется, не рада моему визиту, — хихикает он. Давление на мои легкие усиливается с каждым мгновением. Я больше не смогу задерживать дыхание, так как в голове начинает кружиться, а ритм сердцебиения становится все более и более прерывистым.
Удар… Удар… Удар…
— У тебя есть то, чего я хочу, Эмма, и я собираюсь это получить. Я всегда получаю то, что хочу, — усмехается он самым глубоким, наполненным яростью тоном. Его голос скользит по воде; тени сжимаются плотнее, и мой желудок начинает переворачиваться. Черные края расплываются перед моим взором, когда белые пятна начинают плавать в темной бездне.
Призрачная рука врезается мне в грудь, заставляя выпустить остаток воздуха из легких. Я начинаю хватать ртом воздух от болевого шока, но по моему горлу стекает только вода.
— Сладких снов, — шепчет он. Его темное дыхание касается меня, и его мерзкий голос останавливает мое сердце, когда еще больше мурашек пробегает по моему позвоночнику. Я сильнее сопротивляюсь сковывающей хватке, продолжая всасывать воду. В тот момент, когда хватка на моем теле ослабевает, я выныриваю на поверхность.
Я пробиваю через поверхность воды, посылая волны жидкости каскадом заливать пол ванной. Обеими руками вцепившись в край ванны так, что побелели костяшки пальцев, я захлебываюсь водой, которая меня заливала. Она булькает у меня изо рта, заставляя меня податься вперед, когда мое тело отвергает ее.
В тот момент, когда вода больше не поступает, я жадно начинаю глотать воздух, отчаянно нуждаясь в нем, хватаясь за грудь от болезненного давления. Биение моего сердца причиняет боль с каждым ударом, пытаясь снова обрести свой ритм. Мои мокрые волосы прилипают к лицу и подбородку, когда агония пульсирует в грудной клетке. Смотрю вниз, вода плещется у меня на груди, но на моей коже остается слабый, испачканный маслом отпечаток ладони в том месте, где он ударил меня по груди. Это место все еще холодное на ощупь.
Как только мое тело начинает успокаиваться, а дыхание выравнивается до нормального уровня, боль уменьшается с каждой минутой. Я воспринимаю все: пол, блестящий от покрывающего его слоя воды; мою грудь, испещренную красными порезами, когда капли крови выступают на моей коже; и воду… прозрачную. Еще один гребаный кошмар. Но… это все еще сны? Потому что происходящее во многом реально. Я больше не могу просто объявлять это плодом моего воображения. Если только это не он, пользующийся моей уязвимостью в тот момент, когда я засыпаю, проскальзывает сквозь мои ментальные щиты и завладевает самыми темными частями моей психики.
Я чуть не утонула. Я, блядь, не могу умереть вот так, без борьбы. Паника, которую я чувствовала ранее, всплывает на поверхность в моем сознании, ощущение, что меня загоняют под воду. Но я отказываюсь позволить кому-то другому уничтожить меня. Если мне суждено утонуть, то я сделаю это сама, утонув в моем собственном Аду, который я сама создала.
Я не боюсь смерти, но я боюсь этого призрачного мужчины, который вторгается в мой сон и завладевает моим разумом. Я боюсь неизвестности из-за того, что не готова сражаться. Но смерть? Нет. Во всяком случае, смерть избавила бы меня от моих страданий и отправила бы туда, где мое место за то, что я всегда приношу разрушение в жизни других. Всю свою жизнь я чувствовала себя не в своей тарелке, обузой для окружающих. Я — ходячее проклятие, которое разрушает жизни других. Итак, смерть превратила бы меня в ничто, но моя потерянная душа могла бы, по крайней мере, свободно бродить.