Я поднимаю к нему свои серые радужки, поскольку он все еще лихорадочно блуждает по моему лицу.
— Твои глаза потемнели, — шепчет он.
Говорит так тихо, как будто нервничает, чтобы не порвать ниточку, которая удерживает мой контроль и, в конечном счете, меня саму вместе.
— Что это было?
Откидывая голову назад, я отхожу от него. Не в состоянии заглянуть в его бесконечные ямы беспокойства, стыд пробуждается к жизни во мне. Стыдно, что я так быстро потеряла контроль над своей психикой, оставив свою душу уязвимой для когтей зла, которое скрывается внутри.
— Я не знаю, — говорю я ему, отказываясь смотреть ему в лицо.
Ведя себя как трусиха, когда мой разум кричит мне использовать силу, которая, я знаю, у меня есть. Но я знаю Кая. Он хочет защитить меня от всего, и теперь что-то закралось в мою душу, что застало его врасплох. Враг, от которого он не может защитить меня. Если бы он мог, он бы проткнул мне грудь и вырвал эти мерзкие когти из моей хватки. Но нет никакого способа вытянуть этого демона из моего существа, не вырвав вместе с ним мое сердце.
— Когда это началось? — требует он, превращаясь в командира-телохранителя, которым он и является.
Вздыхая, я посвящаю его во все, что знаю, но отказываюсь рассказывать ему о кошмарах. От них меня не спасти, и я не могу просить его попытаться, потому что я и так слишком большая обуза для окружающих. В эту игру, которую начал фантом, я должна играть, и играть в одиночку.
— Буквально на днях, когда я пришла в ярость от мыслей о моем отце. Оно зовет меня, когда я злюсь, как будто мои бушующие мысли — наркотик, которого оно жаждет. До сих пор мне это удавалось, но было бы проще, если бы у меня был полный доступ к своим силам.
Я наконец поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, сохраняя расстояние в несколько шагов между нами. Я всегда жила с каким-то кошмаром, но новые кошмары с призрачным мужчиной появились недавно, и чувство тьмы, нашептывающей мне, не начали пробуждаться, пока он не вторгся в мой сон.
— Все говорят, что хотят защитить меня, но лишение моих сил оставляет меня открытой для того, чтобы кто-то мог оборвать мою жизнь. Да, ты тренировал меня, но придет время, когда самообороны будет недостаточно. Моя смерть неизбежна, потому что даже мое собственное тело хочет напасть на меня саму. Высосать из меня сущность и превратить меня во что-то более темное.
— Мы разберемся с этим. Мы узнаем, что это за тьма, и вырвем ее из твоего тела, — заявляет он, выпрямляясь, выпятив грудь, сжав кулаки и готовый к битве, в которой он не может сражаться.
Грустная улыбка растягивается на моем лице, я слегка качаю головой. Я знала, что именно это он скажет. Он ничего не может с собой поделать. Даже если он скрывал от меня секрет Проклятья и выполнял приказ моего отца, он все равно всегда будет моим рыцарем в сияющих доспехах, рубящим и защищающим меня от всего, что могло бы причинить мне вред.
— Кай, — умоляю я, нуждаясь в том, чтобы он услышал каждое мое слово. — От этой тьмы меня не избавить.
Я делаю ровный вдох и пристально смотрю на него, чтобы он услышал правду в моих словах.
— Потому что эта тьма… Это часть меня, и чтобы освободить меня от этого, тебе пришлось бы убить меня.
Я знаю это нутром. Я чувствую, что эта тьма — половина моей души. Нечто, что было со мной с самого моего рождения, становясь сильнее с каждым годом. И наконец-то заявило на меня свои права, потому что теперь эта сила выплескивается наружу, желая поглотить каждую искру света, которая есть у меня внутри. Он не может спасти меня от того, что я есть.
Взгляд, темнеющий в его глазах, говорит мне, что он не услышал, черт возьми, мои слова, потому что он все равно попытается, но я просто не знаю как. Я могу сказать, что он воздерживается от того, чтобы разразиться бранью, как обычно. Он боится подтолкнуть меня к теням моего разума. Я избавляю его от мучений, сменяя тему.
— Забудь об этом, пожалуйста. По крайней мере, сейчас. Но мне нужно, чтобы ты рассказал мне о Проклятье.