Он грубо хватает мою ногу через юбку, поднимая ее, чтобы обернуть вокруг своей талии. Я благодарна, что он хватает голую ногу, лишенную какого-либо оружия. Он прижимается своей затвердевшей длиной к моему естеству. Давление усиливает боль, заставляя вырваться стон. Его хватка оставляет синяки, когда он пытается вжаться в меня сильнее, вызывая еще один стон из моего горла. Тяжелое дыхание и стоны удовольствия наполняют воздух вокруг нас. Пока мое тело не решает действовать по-своему, начиная чувственно тереться о его член. Нуждающаяся. Такая чертовски нуждающаяся.
— Черт, Эмма, — стонет он. — Ты убиваешь меня.
Нет слов. У меня нет слов, чтобы сказать, только отчаянная мольба найти освобождение, когда я сильнее прижимаюсь к нему.
Рука на моей ноге напрягается, а другая его рука покидает мою талию, приземляясь на бедро, прежде чем скользнуть к моей заднице и сжать ее. Притягивая меня ближе к себе, он обхватывает большим пальцем мое бедро, чтобы помочь мне сильнее прижиматься к нему.
В моем животе образуется жгучий жар, и мое тело горит от желания. Его рот покидает мой, облизывая и покусывая мою челюсть. Затем волна удовольствия пронзает мою сердцевину, когда он проводит зубами по моей шее сбоку, над ожерельем, а затем его языком. Мой пульс учащается, умоляя о большем.
Точка трения между нами все сильнее закручивает удовольствие внутри меня. Я чувствую, какая я влажная, когда оно стекает по моим ногам, желая наполниться.
— Эйден, — хнычу я, концентрируясь на его горячем дыхании, которое ласкает мою кожу.
Он дразняще покусывает мою шею, заставляя меня вскрикнуть от удивления. Я ожидала боли, но ее не последовало. С последним сжатием рука, сжимающая мою задницу, резко уходит.
— Дай мне почувствовать, какая ты влажная, — рычит он.
В следующий момент его рука теребит подол моей юбки, пытаясь забраться под нее.
Паника охватывает меня, когда я осознаю.
Что, если он почувствует изуродованную кожу на моих бедрах или обнаружит спрятанный там кинжал?
В мгновение ока я снова отталкиваю его назад, мои ладони прикладывают столько силы, сколько могут, к его твердым грудным мышцам. Он делает пару шагов, спотыкаясь, не ожидая моей реакции. Моя грудь вздымается от быстрых движений, когда он смотрит на меня в безумном замешательстве. Все еще под кайфом от вожделения.
Действие вина и желание, которое вызвал Эйден, гаснут. Я была ослеплена ощущением его рук, жаром моей крови, но все это в мгновение ока окатывается холодной водой.
Мужчина, стоящий передо мной, выпрямляется во весь рост. Делая шаг ближе, мускул на его челюсти подергивается.
— Почему ты продолжаешь отталкивать меня? — спрашивает он обиженным тоном.
Я качаю головой, чувствуя, как на меня снова накатывает чувство дежавю.
— Прости. Вино действует на меня сильнее, чем я думала.
Ложь. Тоже неудачная, но я не могу сказать ему, что не хочу, чтобы он знал, что у меня под юбками. Оружие, шрамы или то, насколько я мокрая. Это Эйден, мой друг многих лет. Теперь границы между нами стираются, становятся хрупкими. И если я не буду осторожна, это разрушится.
По его взгляду я могу сказать, что он мне не до конца верит. Тем не менее, он не задает мне дальнейших вопросов. Я все еще вижу твердость его члена, напрягающегося по шву штанов, скорее всего жаждущего освобождения так же сильно, как и я. Но я не могу дать ему то, чего он хочет.
Опустившись в талии, он отвешивает мне короткий поклон.
— Спокойной ночи, Эмма.
И с этими словами он уходит. Тем не менее, никакого реального разговора между нами не произошло. Он просто решает оставить меня одну, страдающую и сбитую с толку.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Эмма
Фейри слоняются вокруг, готовя корабли. Когда-то существовали фейри, которым не нужно было путешествовать по морю. Фейри могут быть могущественными, но никто из них не может летать. Нет, если только вы не вернетесь в древнюю историю, когда при дворах жила редкая порода фейри, в жилах которых текла драконья кровь. Я могу вспомнить один древний текст, в котором говорилось, что Бог Тьмы потерял рассудок при создании первого Фейри, что в неконтролируемом порыве Бог случайно создал Фейри-дракона. Они были настолько редкой родословной; по сценарию они могли сами превращаться в дракона, парить высоко над облаками и владеть небом.
Я представляю свободу, которая приходит от пребывания так далеко от мира. Прекрасная тишина, которая должна существовать на такой высоте, успокаивающая душу.