-То есть ты не помнишь, зачем туда поехал, - неспешно повторил Гирантайа. За повтором чувствовалось напряжение и попытка собраться с мыслями.
-Да. Если меня оставили в живых, значит, либо я совсем мелкая сошка, и мои действия ни на что не повлияют, что, разумеется, так и есть... либо между ведомствами существует договор, нарушать который они не хотят - по своим причинам.
-А что нужно тебе?
Итари задумался. Что ему нужно? Правда? Он её уже знает. Вернуть всё на круги своя? Не выйдет, мёртвые могут жить только Белыми Крыльями, а Агистас Мойра, во-первых, мёртв, во-вторых, никогда в их число не входил. Как и полагалось императору.
Бессильный гнев захлестнул так, что от этого можно было покончить с собой. Ты - никто. Тебя поставили - или сама жизнь поставила? - перед фактом, с которым ты ничего не сделаешь, и остаётся только смириться. Вернуться на работу, например. Улететь обратно на Йавинту и продолжать следить за тем, кто, как и с кем поговорил на очередной вечеринке местной элиты. Сообщать это на Астлан, чтобы с информацией работали другие. Или не работали, если его информация ничего не стоит. Определяли ценность присланного им. И зачем была его жизнь? Зачем дана была эта способность, позволившая увидеть самозванца, раскусить то, чего не смог никто? Уволиться, заняться на деле тем, что изображал на Йавинте, - торговлей? Ради чего? Когда он шёл на службу, то в этом была жизнь, целесообразность, смысл, а это? Просто ради денег? Ради того, чтобы отбыть оставшиеся до смерти десятилетия? Просто отбыть, лишь бы не отвечать за то, что ты обрываешь ненужную тебе бессмысленную жизнь, в которой ты попросту проиграл - проиграл тем, кто намного сильнее, тем, кому ты, в общем-то, служил, и кто отнёсся к тебе как к песчинке, как к детали могучего механизма Астланской Империи. Сейчас самозванец использует не только его, а весь народ, - их любовь к императору, перешедшую к нему как нечто само собой разумеющееся. Влиться в ряды используемых - зная об этом и соглашаясь? Остальные хотя бы не в курсе...
-В идеале - я хотел бы убить самозванца, - медленно и честно сказал Итари. - Убить... неважно, как. Физически или морально. Пусть это была бы смерть или разоблачение. Чтобы все узнали о том, что Агистас Мойра мёртв.
Взгляд Гирантайа стал острым и пронзительным, как у нацелившегося на жертву хищника.
-Ты понимаешь, что говоришь это вслух?
-Да. Разумеется.
-То есть ты согласился с тем, что ты уже мёртв?
Итари жутко улыбнулся, - одними губами, глаза остались мрачны.
-Я согласился с этим в нашем прошлом разговоре. Ты забыл?
-А... да. Ты понимаешь, что исполнение твоего желания означает взрыв?
-Конечно.
-Взрыв - это смерти. Это гибель Астланской Империи как нерушимой крепости. Это обнажение перед всем миром нашего несовершенства. Ошибки или предательства Белых Крыльев. Это хаос в империи. Ты понимаешь, в чью пользу может быть этот взрыв?
-Этот взрыв может быть только в пользу астланского народа.
-Как?
-Наш народ достоин правды, а не использования вслепую.
-Ты так наивен? Толпе так проще.
Итари помолчал. Толпе. Не народу. Может быть, он и вправду так наивен.
-Возможно. Но я - не толпа. Ты хотел знать, что нужно мне? Я сказал. Я - не из Белых Крыльев, я простой живой мертвец, а мертвецы, как известно, выше живых. Хотя бы тем, что им уже нечего бояться, потому что самое страшное с ними уже случилось, и им нечего терять.
-Погоди! Погоди. Я должен подумать.
-Подумай, - согласился Итари. - И не забудь, что шаддиалям даётся всё.
Гирантайа беззвучно повторил древнее имя приговорённых к смерти.
-Что же ты будешь делать? - тихо спросил он.
Итари чувствовал, что его несёт, и не мог остановиться.
-Расширять знания, которые мне предстоит унести с собой. Например, узнавать, предатели ли Белые Крылья.
-Они не говорят с живыми.
-Зато говорят со жрецами.
-Но...
-Жрецы не отказывают шаддиалям, потому что это преступление перед Неназываемым. Конечно, всегда есть возможность исполнить приговор до ненужного разговора, но я надеюсь, что вы тоже не станете брать на себя такое. Моё знание ведь ни на что не повлияет, - он снова оскалился. - Так что позвольте мне пройти путь так, как мне подсказывает совесть.
Гирантайа не сводил с него глаз.
-Ты сумасшедший, - беспомощно пожаловался он.
-Возможно.
-Иди, и... когда пройдёшь свой путь, вернись ко мне. Я буду ждать.
-Не сомневаюсь, - усмехнулся Итари и покинул кабинет.
Покидать жизнь, как приходить в неё, суждено одному, и Итари уединился. Длинная узкая белая полоска материи не помещалась на столе, он аккуратно свернул лишнее и обмакнул тонкую палочку в чернила. Чернила были дорогой редкостью, ими пользовались только для ритуалов или для ручного рисунка, он грохнул на них кучу денег и теперь думал только об одном: лишь бы не испортить. Чёрный след на конце палочки поймал луч от светильника. Так странно: ритуал, уходящий в века Падения, - и искусственный свет, дитя восставшей цивилизации. Итари вздохнул. Белая ткань была чиста, как новая жизнь, и эту чистоту нужно было разрушить - чёрными письменами грядущей смерти. "И если я не пройду предначертанный путь, лиши меня, Неназываемый, почестей и счастья посмертия воина, да стану я прахом, да исчезну из памяти людей, как исчезли недостойные имена проклявших тебя, проклявших Творца тебя и людей. И если я пройду предначертанный путь, встреть меня и проводи к лучшим, павшим за тебя и ради тебя, и да буду я ощущать вечную радость твоего присутствия. Райнек Итари, шаддиаль." Он опасался, что последние слова не поместятся, а это будет значить, что он ошибся, и тогда придётся каким-то образом возвращаться в отринутую жизнь, смиряться, искать место среди толпы... но нет. Непривычная к письму рука чересчур старательно выводила знак за знаком, белая полоска материала перемещалась, и когда закончились последние штрихи, на столе всё ещё лежал небольшой неиспользованный свиток. Путь принимался. Судьба была истолкована верно.