Тиор снова кивает, неожиданно резко ощущая и нависающую громаду замка рядом, и неохватность земли под ногами.
Несколько секунд он стоит не шевелясь, уподобившись недвижимым статуям у входа. Тяжело вздохнув, вновь поднимает устремленный было к лесу взгляд на нежданного ночного гостя.
– Почему ты пришел? Почему ты?
Тито пожимает плечами, оглядывается на луну, ласково заливающую серебром его силуэт.
– Помню я один день. Дождь лил как из ведра…
Тиор тоже помнит: несвойственная Мараку непогода, сырость, пробравшаяся в зал с тускло горящими свечами, – и долговязый мальчишка, приносящий клятву верности своему Владыке.
Он позволяет уголкам губ чуть дрогнуть, поднимаясь. Делает глубокий вдох, ощущая убаюкивающие объятия ластящегося ветра. Так мало времени, так много забот.
Он кивает Тито, отпуская его, и тот уже готов скрыться в тени леса, но в последний момент все-таки оглядывается:
– Туманы ищут тебя, Владыка.
Слова разливаются в напоенном сладостью воздухе, эхом отражаются от стен замка, камнями ложатся на сердце Тиора. Он не оборачивается, прекрасно все понимая, и исчезает в черных стенах твердыни.
Небо над Мараком – бархат с россыпью звезд. Шумят многовековые клены, ветер пригибает к земле траву. Спит замок, укутанный теплой дремой, спят его обитатели…
Ночь.
Тиор сидел в своем кабинете, по которому поздний вечер разлил синие тени. Мерно тикали резные напольные часы, на которые Владыка воронов периодически бросал хмурый взгляд.
Это был длинный и непростой день. Утром, все еще озабоченный ночной встречей, Тиор отложил свои дела, чтобы поговорить с Лилиан, – время поджимало, и для представления в Совете девочке было нужно другое имя, не человеческое. По мере того как он говорил, лицо внучки становилось все более хмурым – очередные перемены, – и под конец в его таэбу колючкой вонзилось ее раздражение, смешанное с усталой злостью.
Тиору было искренне жаль девочку – на нее действительно много свалилось за короткий срок, но времени, как оказалось, у них было в разы меньше, чем он надеялся. Сам Тиор с удовольствием дал бы ей возможность отдохнуть, привыкнуть к новому окружению, насладиться теплом внимания слуг и (кто знает, вдруг?) его обществом, но они были заложниками большой политики, в которой взрослеть приходилось рано.
Чтобы как-то смягчить требование, Тиор предложил внучке подумать над именем Лиан, всего на один слог отличающемся от ее собственного. Он не мог не задаться вопросом, чем руководствовалась Джабел, выбирая человеческое имя для дочери: пыталась заглушить тоску по дому, хотя бы в звуках желая сохранить что-то знакомое уху, или же… предполагала, что однажды Лилиан столкнется с миром хеску? Без чар Признания она бы росла обычным ребенком, разве что была бы чуть здоровее остальных и прожила бы подольше – хеску практически не болеют до самой старости, и людские напасти вроде гриппа или насморка им неведомы.
Лилиан, услышав предложение, лишь хмуро кивнула и чиркнула на листе блокнота короткое: «Подумаю». Тиор не хотел на нее давить и поэтому до конца дня больше не поднимал эту тему. Полукровки никогда не становились Владыками, они даже не бывали наследниками клана – считаные единицы, попавшие в мир хеску, обычно принадлежали к Младшим семьям или оказывались плодами бурных гулянок молодых аристократов. Но не более. Лилиан же мгновенно заняла высокое положение, и ее ждала жизнь под пристальным взором всех Старших семей, Совета и других кланов.
– За тобой будут внимательно следить всю жизнь, ожидая, когда ты оступишься, – со вздохом предупредил Тиор в один из первых дней. – Все всегда будут помнить, что ты наполовину человек, но очень быстро забудут, что ты также наполовину хеску.
Лилиан тогда кивнула – она понимала, что существование ее в роли наследницы, а когда-нибудь и главы Дома и клана будет непростым, но это все равно было лучше, чем запустение ее человеческой жизни.
С тех пор прошло две недели, и Лилиан, очевидно уставшая, держалась, казалось, исключительно на собственном упрямстве.
Пару часов назад они поднялись по лестнице: она к себе в спальню, он – в кабинет. Глядя, как за худой спиной в черной тунике закрывается дверь, Тиор не позволял себе думать, насколько девочка похожа на Джабел.
Если быть честным, на внешнем облике сходство между детенышами и заканчивалось. Джабел была несколько легкомысленной, мало думающей о своем положении в клане, витающей в облаках, и решение уйти из дома стало едва ли не единственным ее серьезным поступком за всю жизнь.