– Я думал, ты представишь ее через полгода-год, – осторожно начал он, пытаясь облечь свои тревоги и сомнения в невинную форму. – Когда она освоится и узнает наш мир.
– Так и планировалось. – Тиор сложил сухие руки ладонь к ладони и опустил на них подбородок. – Но ситуация вносит коррективы.
Перестав жевать, Олия, прищурившись, вцепился взглядом во Владыку.
– Тебя о чем-то предупредили, – произнес он скорее утвердительно, чем вопросительно и, расценив молчание как положительный ответ, продолжил: – Но кто?
– Тот, от кого я этого совсем не ожидал. – Тиор коротко кивнул. – И это сказало мне, как дорого время.
Многие годы на высокой должности приучили Олию скрывать свои эмоции, и сейчас лишь чуть дрогнувшие густые брови выдали его удивление: тем, что Владыка не назвал имени даже своему советнику, и тем, что речь явно шла о ком-то из внутреннего мира. В голове Олии замелькали имена – кто мог оказаться настолько безрассуден, чтобы просто взять и сообщить Тиору Базаарду, что его детеныш в опасности?
Олия помолчал, обдумывая услышанное, и опустил глаза на текст послания Совету. Быстро пробежав взглядом ровные строки с сильным наклоном, он вновь не смог сдержать удивления: в письме, пестрящем установленными официальными формулировками, упоминалась просто наследница, без имени.
Тиор верно истолковал вопросительный взгляд своего номтеру и пояснил:
– Я попросил ее выбрать себе личное имя, она думает до завтра, сегодня слишком устала.
Олия резко распрямился и медленно выдохнул через ноздри. Попросил? Выбрать? Устала?! Этих слов по отношению к своим отпрыскам Тиор прежде не использовал никогда. Существовали интересы клана и Дома, обстоятельства, в которых надо было действовать, – никто не спрашивал согласия и не ждал решения.
От Тиора не укрылось скользнувшее по лицу советника выражение праведного гнева, глухим ударом отдавшееся в мыслях, – слабый в таэбу, Олия практически не мог контролировать трансляцию своих эмоций. Опустив подбородок на пальцы левой руки, Тиор устремил взгляд в окно – дождь никак не прекращался, и за стеклом все так же кружевными тенями колыхались кроны деревьев.
– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, – проговорил он размеренно. – Что я слишком мягок с ней. Не отрицай. – Он качнул головой, прерывая начавшего было извиняться Олию. – У меня были другие дети, и я был с ними строг и суров. И что же. Старшие предпочли жить в Сат-Нареме, и со временем их забрал туман. Джабел покинула дом, выбрав человеческую долю. Лимар… погиб слишком рано. И я думаю, в этом есть моя вина.
На этот раз Олия даже не пытался скрыть изумления. Грустно посмотрев на него, Тиор вновь перевел взгляд на скользящие по стеклу капли.
– Он действовал в Игре в интересах Дома и клана. Я постоянно твердил ему, что это самое главное. В итоге он позабыл о собственной безопасности, ценил свою собственную жизнь ниже, чем положение Дома, и рисковал слишком сильно, не думая о последствиях, стремясь лишь достигнуть результата. И вот он, результат…
Тиор замолчал. Олия смотрел на сюзерена с благоговением и ужасом одновременно – тот впервые разговаривал с ним настолько откровенно, впервые поведал ему не только секреты клана, чего требовала должность номтеру, но и свои тревоги и свою давнюю боль. Олия со страхом увидел в Тиоре не только Владыку, патриарха семьи и главу клана, но и осиротевшего отца, потерявшего всех своих детенышей.
Сам Олия семьей так и не обзавелся. Сначала понимал, что не сможет ее обеспечить, потом рвался вперед, прогрызая себе путь наверх, затем был слишком занят делами клана… А потом стало поздно. И хотя у хеску было принято заводить много детей и держаться за семью, о своем положении он не беспокоился: семья его была не настолько родовита, чтобы желать ее продолжения, а воронов в Сат-Нареме и без его вклада хватало.
И вот теперь он пытался понять то, что можно было только почувствовать.
– Так что не осуждай меня, Олия. – Тиор повернулся к своему советнику, и взгляд его черных глаз обжег, словно раскаленный уголь, напоминая, кто он. – Я не хочу потерять последнего детеныша рода Базаард.
Олия сглотнул и ссутулился, незаметно для самого себя вцепившись пальцами в край стола. Нет, не помягчел сердцем Владыка, не утратил прежней силы! Испуганный импульс таэбу вырвался сам собой, придя к Тиору ощущением слепой покорности.
Взгляд Владыки потеплел, и легкое ободрение коснулось сознания Олии. Он выдохнул, только сейчас заметив, что задержал дыхание, и сел ровнее.