Она кинула быстрый взгляд на Тиора, который сделал незаметный шаг в сторону, оставляя Лиан в центре пространства перед кафедрой.
Этот ход они разработали вместе, когда узнали, что шакалы заключают союз, и предположили, что это как-то связано с заседанием. И оказались правы. Поведение ша-Турике сегодня еще вызовет немало толков.
Икайя насколько могла незаметно вытянула шею, чтобы лучше видеть происходящее, и вцепилась в веер, надеясь, что следы от впившихся в ладони ногтей станут наибольшей из ее грядущих проблем.
– Я слушаю вас, шеру Базаард. – Ухав позволил себе короткую улыбку самыми кончиками губ. Именно так он разговаривал с детьми и своей мимикой сейчас напомнил всем присутствующим, что перед ними детеныш, а не взрослая хеску, чье мнение стоит учитывать.
В первый момент им овладела ярость – как эта разноглазая малявка смеет к нему обращаться?! – но Ухав быстро подавил ее, похвалив себя за то, что короткая вспышка не отразилась на лице. Поворачиваясь к залу, чтобы передать слова детеныша, он привычно пробежал пальцами по пуговицам жилета, находя успокоение в их прохладе и правильности формы, и теперь был учтив и спокоен, как океан.
Лиан вдохнула.
Икайя задержала дыхание.
Ухав нетерпеливо приподнял бровь.
«Уважаемый Совет, благородные Владыки…»
Они заучили текст обращения Лиан наизусть. Там говорилось о древности рода Базаардов, о том, каким ударом для клана стала бы смена власти и потеря всей накопленной семьей Силы. Говорилось о том, что Лиан, лишившаяся семьи, с искренним рвением изучает обычаи хеску и, благодарная за принятие в племя летящих, готова служить ему, обществу и воронам…
Пустые слова, вдруг поняла Икайя, которые хороши были лишь на бумаге. Лозунги.
Они рассчитывали не столько на смысл сказанного, сколько на само впечатление: маленькая девочка не стоит, безынициативно ожидая, как решится ее судьба, а говорит что-то в свою защиту – но сейчас Икайя с кристальной ясностью поняла, насколько слаб был этот план, насколько наивен.
Она прикрыла глаза, вслушиваясь в холодный и безэмоциональный голос Ухава, проговаривающий слова, которые она уже прекрасно знала.
– Вы, безусловно, правы, когда указываете на возможность общаться как на одно из важнейших требований для шибет клана, – проговорил Ухав, не сводя глаз с Лиан, – и здесь я с вами полностью согласна, говорит нам шеру Базаард.
«Но разве я не могу общаться? Я делаю это прямо сейчас, и один из самых уважаемых членов нашего общества может подтвердить, что мои слова ясны и понятны…» – Лиан обернулась к Ухаву на последней фразе, словно прося подтверждения своим словам, пока он произносил их.
Филин на мгновение сделал паузу, договорив, и коротко, почти судорожно кивнул.
– Таэбу, – продолжал он, прилагая неимоверные усилия, чтобы слова звучали ровно, в то время как ему хотелось их выплевывать, – способ общения, доступный каждому хеску, каждому члену нашего общества…
«…И с его помощью я могу заговорить с любым из вас – и с любым представителем Старших или Младших семей», – медленно и четко проговорила Хикка, пустым взглядом уставившись на самый дальний газовый рожок. Она моргнула, словно выходя из задумчивости, и с деланой медлительностью обернулась к Ухаву, якобы вслушиваясь в его слова.
Слова, которые она только что продиктовала Лиан.
Пока Владыки голосовали, пока Ухав считал голоса и произносил вердикт, девочка поймала ее взгляд и мысленно произнесла:
«Помогите».
«Как? – вздохнула Хикка, сложив и разложив крылья, словно устала сидеть в одной позе. – Я не в силах помочь тебе, детеныш».
«Я хочу сказать про общение, про таэбу. То, что сказали вы на балконе. Помогите прозвучать серьезно».
Хикка переступила с лапы на лапу и посмотрела на трещину в кафедре. Она отлично умела прикидываться безразличной ко всему старухой.
– Таэбу – естественная форма общения для хеску, – продолжал выговаривать Ухав, чувствуя, как каждое слово жжет ему язык, как каждый звук оседает на губах горьким пеплом. – Ведь в древности наши предки, проводящие большую часть времени в истинном облике…
«…общались именно так».
Зал замер. Тиор, привычно опершийся о трость, застыл, и даже пальцы его перестали нервно гладить серебряный клюв ворона на навершии. Икайя сидела, во все глаза глядя то на Лиан, то на Тиора, то на Ухава.