Тито прошел новыми коридорами, вышел на балкон, вдыхая соленый воздух начинающегося дня, и в росчерке тьмы обрел крылья.
Оухшикаф, как средоточие административной власти всего общества хеску, во внутренней своей ипостаси был соединен мостами со всеми остальными твердынями, находясь как бы в их окружении, и Тито мог добраться до внутреннего Марака пешком, но тело его уже ныло от долгого пребывания в человеческом облике.
Тито хотелось полетать.
Воздух принял его, и, паря в серо-белой прозрачности, затененной внизу отступающим после ночи туманом, чувствуя упругие касания поднимающихся потоков ветра, Тито в который раз поразился той неумолимой разнице в восприятии мира, которую ощущал всякий раз, стоя на земле ногами, без возможности взлететь, и паря в вышине, не желая касаться никакой поверхности.
Внизу, на несколько метров ниже уровня его полета, клубился туман, отступая от проявляющихся черных гранитных стен. Заложив вираж, Тито пролетел мимо Синнерхо, с которым Марак вот уже больше пятнадцати лет соединял высокий и постепенно становящийся все более широким и основательным мост, обогнул неприветливую, словно ощерившуюся балконами и барельефами твердыню лисов и как мог постарался затормозить, хлопая крыльями.
От Милитики к Хитмини шакалов протянулся тонкий мостик – не больше метра шириной, лишенный перил или хоть какой-то ограды и скорее провисающий, чем вздымающийся, как остальные, но тем не менее он появился!
Махнув крыльями, Тито решительно направился к другой стороне шакальей твердыни, туда, где Хитмини соединялся с Мараком…
…и увидел срывающиеся в пропасть камни. Медленно, с какой-то грустной обреченностью огромные булыжники откалывались от разрушающегося моста и падали куда-то к земле, исчезая в тумане. Вот обломилась и рухнула часть перил, сверкнув напоследок металлом перекладин. Вот рассыпались мелкими камнями ступени, ведущие к небольшому возвышению в центре.
Тито пораженно смотрел, как физически проявлялось произошедшее в зале, – поддержка ша-Турике лисов с заключением союза и отвержение дружеских отношений с воронами.
Он, насколько мог, завис в воздухе, несколько минут наблюдая эту гнетущую картину, наполняющую все его существо непонятной печалью. Шакалы не были особенно ценным соседом, но обрушение моста почему-то казалось каким-то символом потери и крушения надежд, безотносительно к принадлежности стоящих по обе стороны от него зданий.
Возможно, прошло больше времени, чем он думал, потому что вскоре от некогда широкого и высокого сооружения, соединяющего две твердыни, остались лишь кривые уродливые остовы, торчащие из гранитных стен подобно обломкам вырванных крыльев.
Все еще пораженный, Тито вздохнул и направился к этажам Марака, отведенным под служебные апартаменты.
Как и прочие внутренние твердыни, Марак был достаточно огромен, чтобы вместить в себе все Старшие семьи, предоставляя им целые этажи в личное пользование, рабочие отделы, полностью контролирующие функционирование как самого здания, так и внутреннюю механику клана, служебные и нежилые помещения, а также предоставить достаточное количество пустых комнат, в которых мог остановиться каждый желающий ворон, числящийся на службе у клана.
Тито, давно уже покинувший материнское гнездо, привык большую часть времени проводить в одних и тех же, довольно скромных по сравнению с остальными апартаментах, состоящих из спальни и кабинета, объединенного с гостиной, – типичная холостяцкая нора. Периодически он наведывался на этажи Риттора, постепенно разрастающиеся то вверх, то вширь, пропорционально увеличению численности семьи, но делал это больше для поддержания нормальных отношений с матерью, чем по зову сердца.
Рабочие комнаты уже давно закрепились за ним, и, поскольку Тито не собирался заключать брачный союз, ему не приходилось беспокоиться о грядущем соседстве с матушкой и семьями братьев, которые находились на несколько уровней выше. Даже почту ему доставляли сюда: и личную, и рабочую, и настоящую рабочую. Последнюю, конечно же, в зашифрованном виде.
Сейчас, опустившись на широкое мраморное ограждение балкона, он последний раз взмахнул крыльями, удерживая равновесие, и легко спрыгнул на узорный пол, на ходу скидывая пальто и сюртук.
Балкон соединялся со спальней, и переход в нее окаймляли легкие складчатые шторы, закрепленные по бокам.