Опустив голову и радуясь, что «Луна» предпочитает газовому освещению старомодные свечи, хоть и расставленные по холлу в изобилии, но все же бросающие на ее фигуру трепещущие тени, Пип шагнула вперед, к деревянной стойке, за которой уже замер в ожидании распорядитель.
Она смутно подозревала, что ее облик мог примелькаться персоналу «Луны», но хеску здесь были вышколены и научились не задавать вопросов и не смотреть в глаза тем, кто отводит свои.
Распорядитель, облаченный в разноцветную жилетку, призванную сообщить, что в «Луне» рады видеть представителей любых кланов и семей, быстро скользнул взглядом по бумажке с бронью и кивнул, сверяясь с записями в журнале.
Пип всегда было интересно, под каким именем значится бронь, – она даже мысли не допускала, что в графе написана настоящая фамилия ее спутника.
Она проследовала за распорядителем в нужную комнатку, а когда за ним закрылась дверь, со вздохом облегчения скинула плащ и швырнула его на один из диванов – достаточно широких, чтобы выглядеть двусмысленно. Комнатка была оформлена примерно в том же духе, что и остальные помещения «Луны», за тем лишь исключением, что стены здесь покрывали синие обои, – Пип хмыкнула, гадая, насколько случайно это совпадение.
Пол прятался под толстым темным ковром, заглушающим шаги, чуть в стороне стоял круглый столик темного дерева с двумя стульями и, как с радостью заметила Пип, с уже накрытым ужином. У одной стены расположилась пара кресел, в другой виднелась простая коричневая дверь, ведущая в личную уборную.
Пип порой недоумевала, как за такие простые условия хозяева «Луны» – насколько она знала, это была какая-то мелкая ветвь Старшей семьи клана оленей – могли брать такие деньги. Но комнаты пользовались спросом, и Пип оставалось только предполагать, что у хеску много секретов.
Она торопливо прошла в уборную, где висело небольшое зеркало в простой раме, и попыталась как могла привести себя в порядок. От быстрой ходьбы лицо ее разгорелось, юношеский румянец сменила непривлекательная краснота, а коса совсем растрепалась, и отдельные прядки теперь торчали в разные стороны.
Чуть не взвыв от досады (как будто мало ей простого серого платья служанки с белым ромбом на груди!), Пип, распустив косу, принялась пальцами расчесывать волосы, надеясь придать им вид изысканного беспорядка.
Прислушавшись, не звучат ли шаги, не раздастся ли щелчка поворачиваемой ручки, она намочила полотенце и прижала к лицу, надеясь его остудить. Глянув в зеркало, расстегнула несколько верхних пуговиц на платье. Поморщилась. Застегнула. Расстегнула. Вздохнула и снова застегнула все, кроме верхних двух.
Пип специально каждый раз приходила немного раньше, чтобы привести себя в порядок после пешего путешествия по улице, и к тому моменту, когда ручка двери и правда повернулась, она, приветствуя вошедшего, встала с дивана с легкомысленной полукосой, которая ей очень шла, и милейшим нежным румянцем.
– Шеру Пип, – Тито церемонно поклонился, приложив руку к сердцу, – вы, как всегда, прекрасны.
Волчица фыркнула, делая вид, что сердце ее не сбилось с ритма, когда он наконец поднял на нее взгляд, и кивнула в сторону стола:
– Расскажешь мне все про заседание за ужином? Я умираю с голоду! Только все-все, хочу знать все подробности! – Получив утвердительный кивок, Пип опустилась и стул и разлила в пиалы пину. – И главный вопрос – что на тебя нашло?!
Их своеобразная дружба, почти лишенная оттенка флирта, началась четыре года назад, на балу в честь совершеннолетия Пип, куда были приглашены все Старшие семьи и куда Тито, играющий роль послушного сына, не мог не пойти.
Пышное празднество текло своим чередом, когда во время шерутана – танца, где дамы приглашали мужчин, – Тито вдруг понял, что кто-то настойчиво стучит пальчиком по его плечу. Обернувшись, он обнаружил саму виновницу торжества – в воздушном сине-голубом платье, чей оттенок сгущался у подола, и с выражением крайней решимости на юном личике.
– Шеру Тобу. – Он склонил голову и прижал руку к сердцу, пытаясь через таэбу незаметно коснуться ее сознания и узнать, что нужно Принцессе Волков от скромного ворона.
– Шамари Риттора. – Как стоящая выше по социальной лестнице, Пип лишь церемонно кивнула, но проделала это с удивительным для ее возраста достоинством. – Несколько лет назад вы обещали на мне жениться, – сообщила она потерявшему дар речи Тито, – так извольте хотя бы подарить мне танец.